Жуков

Сталин счел возможным привести поучительный пример действий немецкого командования для восстановления дисциплины «после своего зимнего отступления под напором Красной Армии. Они сформировали более 100 штрафных рот, поставив их на опасные участки фронта, и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи. Они сформировали наконец специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель — покорить чужую страну, а наши войска, имеющие возвышенную цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение.

Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу?»

На нашем фронте приказом № 227 вводились штрафные батальоны и роты, заградительные отряды, «железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и якобы должны отступать и дальше на восток». Следовали различные угрозы и повторялся рефрен: «Паникеры и трусы должны истребляться на месте». В своих Мемуарах Г. К. Жуков не дал оценку приказу № 227. Он выделил, однако, что приказ подкрепили усиленной партийно-политической работой войсках, а именно: «В июне ЦК партии рассмотрел в целом состояние политической работы в Красной Армии и выработал пути по ее дальнейшему улучшению, ЦК потребовал от политорганов более широкого развертывания идейно-политической работы в войсках. Всем командирам и политработникам, и том числе высшего звена, было предложено лично вести агитацию и пропаганду среди воинов». В мемуарах Жуков не сообщил о том, как он лично занимался предписанным делом выступал с докладами, проводил беседы и т. д.

* * *

В это время Западный фронт был занят наступательными операциями, чтобы сковать резервы врага, предотвратив их переброску к Сталинграду и на Кавказ. Под командованием Г. К. Жукова прошло первое наше широкое наступление летом.

Началось все со звонка Сталина в началу июля. Он осведомился у Жукова, известно ли ему, что немцы отрезали войска 39-й армии на Калининском фронте. Получив утвердительный ответ, Сталин высказался за то, чтобы 39-я армия не оказалась в «тяжелом положении». Жуков напомнил, что Калининский фронт находится в прямом подчинении Ставки. Сталин промолчал и осведомился, может ли Западный фронт перейти в наступление, чтобы отвлечь внимание немцев от юго-западного направления. Жуков предложил нанести два удара, один из них в районе Погорелое Городище во взаимодействии с Калининским фронтом. Такова предыстория развернувшегося здесь тяжелейшего сражения.

Сражаться предстояло в лесистой, кое-где заболоченной местности с небольшими, но полноводными реками. С началом операции совпали проливные дожди, сделавшие почти непроходимыми грунтовые дороги, а других в этих местах не было.

Жуков, как всегда, добивался обеспечения полной внезапности. Из его приказа от 10 июля 1942 года: «Особое внимание обратить на скрытность подготовки, внезапность и стремительность удара, подготовку артогня по целям… а также на организацию четкого взаимодействия… Всю подготовку провести лично, не отдавая никаких письменных приказов».

Подтягиваемые к фронту ударные корпуса и дивизии укрывались в густых лесах и выдвинулись на исходные рубежи только перед атакой. Чтобы скрыть направления главных ударов (там собралась основная масса артиллерии), в течение нескольких дней «пристреливали» цели на других участках. Немцы немедленно их усилили.

Система введения противника в заблуждение оправдала себя. Когда после позиционной войны, длившейся полгода, пришел наконец «артиллерийский рассвет», тысячи тонн стали обрушились на окопы ничего не подозревавших гитлеровцев.