Жуков

— Понятно, что такие военачальники, как Жуков, пожалуй, всерьез думают, что серьезное в истории — это войны, а между войнами так, вынужденная пустота, и ничего важнее войн нет. Может, так прямо они и не думают, во всяком случае, не скажут, но все равно у них главная деятельность — это война, а между войнами они только готовятся к войне. Это страшная особенность их профессии.

Один из хроникеров считающегося ныне героическим периода жизни «Нового мира» тщательно заносил мудрейшие сентенции главного редактора на скрижали истории журнала, а в 1990 году напечатал в нем же эти записки. Боюсь, что претенциозная проза поэта мало помогает постижению смысла деятельности стратега. Писательское высокомерие, восходящее к особым льготам, дарованным им при сталинщине, оказалось поразительно живучим.

Тот же Симонов удивлялся, рассказывая о Жукове: «Мне пришлось впервые столкнуться в военной среде с теми же самыми спорами о талантах и способностях, и притом почти в той же непримиримой форме, в какой они происходят у братьев писателей. Я не предполагал встретиться с этим на войне и поначалу удивился… Была та же увлеченность и безапелляционность, которая нередко бывала в наших собственных разговорах, когда мы, молодые питомцы Литературного института, категорически настаивая на талантах своих любимых поэтов и учителей, попутно развенчивали всех остальных». Да, для оценки военного гения, каким был Г. К. Жуков, нужны иные профессиональные навыки, а не писательские суждения, замешенные на эмоциях. Коротко говоря, нужно обращение к истории.

Чем дальше в прошлое уходят годы Великой Отечественной войны, тем все рельефнее и крупнее вырисовывается на фоне величайших битв тех лет облик Г. К. Жукова. Как было принято писать при его жизни — верного сына нашей Родины и Коммунистической партии Советского Союза, четырежды Героя Советского Союза, Маршала Советского Союза.

Он в изобилии наделен теми качествами, которые делают великого полководца. Широта и глубина охвата явлений и событий при оценке военной и военно-политической обстановки, глубина проникновения в замыслы и действия противника, реализм в оценке соотношения сил. Таким он был при подготовке операций. А в горниле сражения — несгибаемая воля в достижении поставленных целей в самых сложных условиях (под его руководством невозможное становилось реальностью, как это было при обороне Москвы), величайшая активность и навязывание своей воли противнику (как это было под Ленинградом), решительность и отсутствие каких-либо колебаний при выполнении крупных оперативно-стратегических решений, когда обстановка была до предела сложной и запутанной, — всеми этими чертами выдающегося полководца во всей полноте обладал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.

Он никогда не пытался делать все сам. Он обладал важнейшим качеством — умением сплачивать и привлекать к самой активной работе подчиненных командующих и командиров, штабы и политорганы. Жуков был признанным организатором боевой работы крупных военных коллективов, руководивших фронтами и группами фронтов.

Общеизвестно и другое. Сколько упорного труда он вложил, чтобы развить в себе качества победоносного военачальника. Как он умел учиться сам и настойчиво, творчески и инициативно учить других в мирное время и на войне.

Об этом свидетельствовали его боевые друзья — видные советские полководцы. С ними у Г. К. Жукова была великая общность, с первых лет жизни. «Когда я написал воспоминания о своих детских годах и юности, — рассказывал Жуков, — я перечитал их и подумал: до чего ясе похожи биографии всех наших генералов и маршалов, почти каждый из какой-то далекой деревеньки или села, почти каждый из бедной, чаще крестьянской семьи. Удивительное сходство!» Они и выросли вместе в рядах Красной Армии.

Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский, служивший с ним плечом к плечу, вспоминал о двадцатых годах, когда их пути сошлись во время учебы в Высшей кавалерийской школе в Ленинграде: «Жуков, как никто, отдавался изучению военной науки. Заглянем в его комнату — все ползает по карте, разложенной на полу. Уже тогда дело, долг для него были превыше всего».

Так чему же он учился? Жуков овладевал теми знаниями, которые давала советская военная теория. Недавний кавалерист, он буквально вживался в теорию современного глубокого боя — проведение операций танковыми и механизированными соединениями. Пытался и очень успешно оценивать роль авиации в военном искусстве. Особенно действия на острие танковых клиньев. Он отлично знал футурологические по тем временам концепции западных военных теоретиков — Дуэ, Митчелла, Фуллера. Выделял рациональное зерно из их нередко произвольных построений, брал то, что применимо в боевых действиях, как они, по предвидению Жукова, должны были развиваться.