Жуков

Он показал свою карту. Рассуждения Сталина не удивили Георгия Константиновича. Он знал общую обстановку не хуже, а в полосе своего фронта много лучше Верховного. Не почитая, впрочем, это великой доблестью, это входило в служебные обязанности командующего фронтом. Новинкой для Жукова было разве то, что Сталин ознакомил его с сверхсекретными политическими материалами о закулисных контактах представителей немецкого руководства с нашими союзниками. С удручающей монотонностью в донесениях разведки повторялось то, о чем можно было догадаться, — немцы стремились добиться сговора с США и Англией, прекращения войны на Западе.

1 апреля в Ставку был вызван с планом 1-го Украинского фронта И. С. Конев. В тот же день оба командующих фронтами — Жуков и Конев — участвовали в совещании, созванном Сталиным. Он пригласил к себе Антонова, начальника Главного оперативного управления С. М. Штеменко, членов ГКО. Обстановка, хотя и деловая, определенно носила торжественный характер. Сталин предложил Штеменко огласить некую «телеграмму», агентурное донесение разведки о том, что западные союзники уже нацелились взять Берлин раньше русских. Информатор сообщал, что ударная группировка под командованием английского фельдмаршала Монтгомери выступит севернее Рура и пойдет на Берлин. По кратчайшему расстоянию при тогдашней дислокации союзных войск на западном фронте.

Когда Штеменко закончил, Сталин не без театральности спросил:

— Так-кто же будет брать Берлин, мы или союзники?

Если верить мемуарам Конева, «первому на этот вопрос пришлось отвечать мне», и он заверил Верховного, что «Берлин будем брать мы и возьмем его раньше союзников». Сталин якобы после маршальскою ответа «слегка усмехнувшись» заметил, «вон вы какой», и поинтересовался, как это будет сделано, главные силы 1-й Украинский имел на своем левом, то есть южном фланге. Конев заверил: «Товарищ Сталин, можете быть спокойны: фронт проведет все необходимые мероприятия, и группировка на берлинском направлении будет создана нами своевременно».

В мемуарах Жукова эпизод изложен много спокойнее, по-деловому. Естественно, взятие Берлина возлагалось на 1-й Белорусский, а 1-му Украинскому надлежало ему содействовать. Конечно, Георгий Константинович прошел мимо того, что представлялось Коневу важным, — кто первым ответил Верховному. Жуков куда более рельефно, чем другой маршал, объяснил смысл изменения, внесенного Сталиным в планы фронтов по Берлину, а именно: Верховный сократил протяженность разграничительной линии между ними. По представленным планам линия проводилась от Пейсе до Потсдама, Сталин оборвал ее у Люббена, городка, что в 60 километрах юго-восточнее Берлина. Смысл был очевиден — в случае необходимости танковые армии Конева должны были повернуть на север, идти на Берлин и помочь 1-му Белорусскому фронту. В Ставке не сомневались, что предстоит жесточайшая битва, которая потребует сосредоточения превосходящих сил.

2 апреля 1945 года Ставка принимает директиву 1-му Белорусскому фронту: «Подготовить и провести наступательную операцию с целью овладеть столицей Германии городом Берлин и не позднее двенадцатого-пятнадцатого дня операции выйти на р. Эльба». Главный удар с кюстринского плацдарма — двумя танковыми и четырьмя общевойсковыми армиями. Во втором эшелоне фронта армия генерала Горбатова. Начало операции — 16 апреля.

Одновременно южнее открывал наступление 1-й Украинский фронт; 2-й Белорусский фронт, еще не закончивший подготовку, должен был выступить 20 апреля. «Конечно, — по мнению Жукова, — было бы лучше подождать пять-шесть суток и начать Берлинскую операцию одновременно тремя фронтами, но. учитывая сложившуюся военно-политическую обстановку, Ставка не могла откладывать операцию на более позднее время». Западные союзники крались к Берлину. Сопротивление им считанных частей вермахта оставалось символическим.

Примерно в эти же дни принимались последние решения и в ставке Гитлера. Руководство нацистской Германии, беспощадно понукаемое фюрером, готовилось к решающей схватке. Командующим группой армий «Висла» вместо Гиммлера был назначен опытный кадровый генерал Г. Хенрици. Гудериан в последние дни пребывания во главе генштаба успел озадачить Хенрици: «Нам нужен человек на Одере, который имеет настоящий опыт войны с русскими. Нужно сделать все, чтобы не допустить форсирование русскими Одера и взятия ими столицы». Новый командующий объехал участок фронта, прикрывавший непосредственно город, и заключил: опасность исходит прежде всего от кюстринского плацдарма. Он поиграл было с идеей ликвидировать его, но скоро убедился — русские стоят крепко. Любая попытка сбросить их в Одер окончится новым, массовым избиением контратакующих.