Жук

И именно этого мужчину полюбила Марджори. Что ж, наверное, у нее были на то определенные основания. Он был человек с положением – и, судя по всему, должен был подняться еще выше по лестнице политической и общественной иерархии. Он, несомненно, обладал большими способностями и вполне умел ими пользоваться. Плюс недурная внешность, приятные манеры – когда он хотел их продемонстрировать. Получалось, что он, видимо, вполне соответствовал представлениям Марджори о том, каким должен быть настоящий джентльмен. О Лессингеме вполне можно было сказать, что он «всегда делал именно то, что нужно, причем правильно и вовремя». И все же! Я считаю, что все мы, мужчины, скоты и что большинство из нас воры, так что нам остается лишь молиться о том, чтобы как-нибудь не выдать себя с головой.

Одет Лессингем был как истинный джентльмен – черный фрак, черный жилет, темно-серые брюки, стоячий воротничок, тщательно повязанный галстук-бабочка, перчатки, гармонирующие по цвету с остальным нарядом. Волосы его были аккуратно причесаны. На губах Лессингема я увидел улыбку – если не по-детски непосредственную, то, во всяком случае, мягкую и приветливую.

– Я вам не помешал?

– Нет, вовсе нет.

– Вы уверены? Когда я вхожу туда, где человек исследует природу в надежде выведать ее секреты, я испытываю чувство трепета – мне кажется, что я переступаю через порог, за которым лежит неведомое. В последний раз я был в этом помещении вскоре после того, как вы окончательно запатентовали систему беспроводной морской телеграфной связи, которую купило адмиралтейство – что было весьма мудрым решением с их стороны. А решением какой проблемы вы занимаетесь сейчас?

– Проблемы смерти.

– Вот как? Серьезно? Что вы, собственно, имеете в виду?

– Если вы станете министром в следующем правительстве, то вы, вероятно, об этом узнаете. Возможно, я смогу предложить властям некий новый способ в искусстве убивать.

– Понимаю, речь идет о каком-то новом снаряде. Сколько же, интересно, будет продолжаться эта гонка между наступательными и оборонительными вооружениями?

– До тех пор, пока не остынет солнце.

– А потом?

– Потом никакой обороны не останется – потому что нечего будет защищать.

Лессингем устремил на меня спокойный, несколько мрачноватый взгляд.

– Теория нового ледникового периода, к которому якобы идет человечество, не самая оптимистичная, – сказал он и дотронулся пальцем до стеклянной реторты, стоящей на столе. – Между прочим, это было очень любезно с вашей стороны, что накануне ночью вы решили заглянуть ко мне. Боюсь, мое поведение показалось вам невежливым. Я пришел извиниться.

– Ваше поведение вовсе не показалось мне невежливым, скорее – странным.

– Вы правы. – Лессингем посмотрел на меня без всякого выражения – вероятно, именно благодаря тому, что научился усилием воли надевать на лицо эту маску безразличия, у людей и возникло мнение, что у него железные нервы. – Я был взволнован, и настроение у меня было не из лучших. К тому же, когда вас грабят, это довольно неприятно, даже если это делает безумец.

– А это был именно безумец?

– Скажите, вы его видели?

– И весьма отчетливо.

– Где?

– На улице.

– Насколько близко к нему вы находились?

– Ближе, чем сейчас к вам.

– Вот как. Я не знал, что расстояние между вами было настолько коротким. Вы не пытались его остановить?

– Легко сказать. Он умчался прочь с просто чудовищной скоростью.

– А вы заметили, как он был одет – или, точнее, что он был практически раздетым?

– Да, заметил.

– В такую ночь на нем не было ничего, кроме какого-то подобия накидки. Кто, кроме сумасшедшего, мог бы решиться на ограбление в таком наряде?

– Он что-нибудь украл?

– Абсолютно ничего.

– Похоже, это было весьма любопытное происшествие.

Лессингем приподнял бровь. Если верить членам палаты общин, это было единственное мимическое движение, которое он позволял себе в беседе.

– Мы уже привыкли к необычным происшествиям. Сделайте мне одолжение, не рассказывайте никому об этом истории – никому. – Повторив дважды одно и то же слово, Лессингем явно сделал на нем акцент. Я невольно подумал о том, имеет ли он в виду в первую очередь Марджори. – Я сообщил о случившемся в полицию. Так что мне не хочется, чтобы это попало в газеты или стало предметом сплетен до того, как будут получены результаты расследования. Это может создать мне проблемы. Вы меня понимаете?

Я кивнул. Лессингем решил сменить тему.

– Так все-таки, то, над чем вы работаете, – это новый снаряд или же хитроумная новая система вооружения?

– Если вы станете членом следующего правительства, вы, скорее всего, в любом случае это узнаете. Если не станете – то вряд ли.

– Вы хотите сказать, что такие вещи вам приходится держать в секрете?

– Да, именно. А вот вы, как я вижу, предпочитаете держать в тайне мелочь, которая этого, казалось бы, совершенно не заслуживает.