Жрецы

Зеленые, неприятные глаза Сеченова смотрели укоризненно в лицо смущенного Иоанна.

- Вспомните Деяния апостолов? "В церкви, сущей Антиохии... постившеся и помолившеся... отпустиша"... Сказано так об уходе апостолов Варнавы и Павла для проповеди язычникам. Даже в церкви антиохийской были по этому случаю пост и моление. Как же мы, православные архиереи, должны служить просвещению язычников?.. Но что видим в оной епархии?!

Сеченов громко крикнул:

- Иван Макеев?!

В дверь просунулся, дрожа от страха перед епископом, худой, подобострастный поп в лаптях, перетянутый в талии веревкой. Лицо свое он стыдливо прикрыл громадной войлочной шляпой.

- Иди!.. Иди!.. Не бойся.

Поп вошел, упал на колени и земно поклонился обоим архиереям.

- Ум мой твоею молитвою направи... - залепетал он.

- Вставай, рассказывай...

Поп поднялся, озираясь недоверчиво по сторонам. Казалось, он намеревается снова убежать из покоев епископа.

- Не трепещи! Говори смелее!..

Поп заговорил прерывающимся голосом:

- Нижегородского уезда, Дальнеконстантиновской волости православные христьяне, а всего тридцать человек, пришли в церковь села Константинова же с ружьями, дубьем и цепами, выбили северные двери и выстрелили в алтаре, священника из алтаря выволокли, ризы на нем изодрали, на престоле и жертвеннике одежды исполосовали, прочие ризы, которые висели в алтаре, стаща, топтали ногами и измарали все без остатка; священника отволокли на церковный двор и, разложив, били кнутом и дубиною мучительски, так что священник едва жив.

Поп умолк, отвернулся, сморкаясь в подрясник, захныкал: "Как же нам быть теперь, как же слово божие проповедати?"

Сеченов долго молча смотрел на Иоанна. Лицо его было мрачно. Старичок в ужасе стал молиться на иконостас, незаметно поглядывая на Димитрия.

- Кто же повинен в сем мужичьем бешенстве? - громогласно спросил Сеченов попа.

- Мордва! Во всем виновата мордва!.. Ежели бы не она, не допустили бы сего христьяне. Совестию оные метутся и от истины отвращаются... Язычники, глядя на сии бесчинства, над православным же духовенством потешаются. И многих из мордвы, принявших православие, мухаметане сбивают в свою веру... Мусульманские ахуны и муллы легко отторгают от православия не токмо крещеную мордву, но и русских православных христьян... Оранской же обители монахов нередко мужики ловят и бьют, словно бы лесную тварь...

- Пошел! - шлепнул ладонью по столу красный от гнева епископ. Изыде!

Поп, мелко семеня лаптями, нырнул в дверь.

- То ли было при соратнике великого преобразователя России Питириме?! Ах, ваше преосвященство! Сколь прискорбно мне таковое зрелище! Как допустили вы подобное богоотступничество? Горе нам всем! Горе! Так ли я поступал в Казанской губернии? Всех, нарушивших христианские догматы, татар, чувашей и черемисов я содержал в кандалах за крепким присмотром и до указа в неисходном сидении... Меня боялись... Меня слушали. Епископ благоволение, добро, но епископ же и гнев божий... И как же нам горько видеть то, что творится в Нижегородской губернии! Ужели вашему преосвященству все равно - крестятся ли или же остаются некрещеными целые тысячи мухаметан либо язычников?

Иоанн, как будто не про него и речь идет, облокотился на стол, задремав. Сеченов сердито хлопнул ладонью по столу, воскликнув: "Отец!" Старик очнулся, икнул, протер с удивлением глаза.

- В своей Казанской епархии я школы завел... Для убеждения инородческих мальчиков я посылал разумных людей... После этого я отбирал их у родителей... Из них выйдут хорошие проповедники, которые, ораторствуя на родном диалекте, будут обращать в христианство своих же соотечественников. Поселил я проповедников в пустынных местах, в лесах и рощах, вблизи инородческих деревень, и оные пустынножители своим христианским примером привлекали к себе сердца иноверцев, покоряли их. Много всяких иных орудий имеем мы к одолению неверия и язычества. В толк не могу я взять, как же так, ваше преосвященство, вы сего не употребляли?

Иоанн, с трудом поднявшись, поклонился Димитрию и, покрякивая, молча вышел из покоев, повергнув тем самым в крайнее недоумение своего гордого преемника.

Сеченов с досады плюнул и немедленно вызвал толмачей, а также своих советников - попов и монахов, привезенных из Казани, и сообща с ними стал обсуждать задуманный им поход на неверующих и язычников в Нижегородской епархии.

Он пояснил своим помощникам, что, хотя теперь они и не в Казанской, а в Нижегородской губернии, но порядок обращения в христианство остается прежний. По мнению епископа, здесь будет легче, чем в Казани, потому что в Казанской губернии в мусульманских селах Соборное Уложение запрещает русским покупать земли у некрещеных татар. Таким образом, дабы российское дворянство могло завладеть татарскими землями, новокрещенской конторе приходилось великою хитростью обращать татар в христианство. А здесь предстоит валандаться с языческой мордвой и чувашами, на которых Соборное Уложение не распространяется.

О, эта "хитрость"! Недаром по лицам сеченовских иноков пробежали невольные улыбки.

Как было в Казани?