Жрец

Советская высшая партийная школа научила Алексея Афанасьевича: в достижении целей все средства хороши. A от мэра зависело: сможет ли забрать прилегающий к его участку пустырь Алексеи Афанасьевич в безвозмездное пользование, естественно, с последующим оформлением оного в частную собственность. Поэтому на границе с пустырем он поставил часовню и пригласил митрополита осветить ее и за последующей трапезой пожаловался, что хотел бы храм целый поставить, да места маловато, a мэр на его ходатайство не реагирует.

В новостях это событие освещалось, как открытие часовни в честь подвига российского трудового народа, и освящена она была часовней в честь Алексия, божьего человека. Тщеславие было причиной сложных отношении Алексея Афанасьевича с коллегами, но это никак его не беспокоило.

Впрочем, тамошний митрополит оказался тоже из «бывших» и учился в тои же самой партийной школе, поэтому намеки Алексея Афанасьевича пропустил мимо ушей, посетовав на недостаточное финансирование для реставрации центрального городского храма, на что подвыпивший Алексеи Афанасьевич предложил приходить митрополиту с прихожанами молиться в его часовню. Так и сказал: «мою».

Митрополит откланялся, a Алексеи Афанасьевич решил любой ценой заполучить пустырь безвозмездно. Теперь у него был главный козырь — построенная и открытая часовня, что должно было вызвать умиление и сочувствие воцерковленного начальства. Поэтому, стоя среди попов и раздраженно слушая их пение, он откровенно злился, ведь мог в это время присесть на уши какому-нибудь присутствующему министру.

Лишь одно обстоятельство успокаивало его — все телекамеры, ведущие трансляцию на весь мир, были направлены на него. Он гордо выпячивал грудь навстречу операторам, a чудная женщина, стоящая за его спиной и периодически поглаживающая по спине, не давала ему уснуть от занудной на его взгляд литургии.

12

— Что за херня? — режиссер трансляции негодовал. — Кто поставил этого старпера со звездой в центр картинки?! Поставьте перед ним детей, чтобы этого красного пентакля не было видно в кадре! Паноптикум!

На площадь вывели детей. Волонтеры, стараясь не мешать происходящему, выстроили деток перед героем со звездой.

Это не понравилось Алексею Афанасьевичу. Бесцеремонно раздвинув детвору, он вышел вперед, чтобы его было видно со всех сторон.

Режиссер грязно выругался.

— Вырежем его позже. — отмахнулся он в ответ на вопросительные взгляды ассистентов.

13

Литургия уже заканчивалась, когда Она услышала в ухе знакомый мягкий бархатистый голос: «Он просит на причастие подойти».

Она кивнула как будто в никуда, но это видел тот, кому ее согласие предназначалось.

Когда на площадь вынесли чаши, началась суета и давка среди вип-гостей. На глазах у изумленного народа, наблюдавшего происходящее через плотное кольцо охраны, высокопоставленные гости, толкаясь, стали выстраиваться к чаше, которой причащал Патриарх. Алексеи Афанасьевич с проворностью лани в два прыжка оказался в этой давке. Охранник одного из министров грубо оттолкнул Героя, расчищая путь своему хозяину к божьей благодати. Подоспевшая спутница едва успела подхватить возмущенного старика, уберегая от падения.

В следующую минуту к этой странной паре подошел клирик с группой монахов. Клирик молча приветствовал Ее и ее смешного спутника. Он старался выглядеть важным, но едва сдерживал смех, корча рожицы одними лишь глазами. Сопровождаемый монахами, Алексеи Афанасьевич, надменно глядя на "великих", прошествовал вдоль очереди к Патриарху, даже не подумав пропустить вперед свою даму.

— Патриарх, между прочим, мои друг! — как будто походя проговорил он монаху, оказавшемуся к нему ближе других, но так, чтобы это слышали все вокруг. Но его никто не слушал.

Пропустив вперед пару суетливых старушек, Она подошла к Патриарху. Произнося свое имя, она вопросительно посмотрела ему в глаза.

— Спасибо! — одними губами произнес Святейший и улыбнулся.

«Нечего спасать. Есть только божественный свет и безграничная любовь Создателя!» — подумала Она.

14

Внезапно Ее охватило беспокойство. Поднялся сильный ветер и в воздухе запахло смертью.

— В бутылке — не вода! — промелькнувшая мысль вырвалась словами наружу.

— Не понял?! — в ухе раздался напряжённый голос начальника службы безопасности Святейшего.

— Во сколько трапеза? — справившись с волнением, Она спросила как можно непринужденнее.

— Двенадцать. Сейчас — мощи.

— Я хочу приложиться к молельному камню, — это был сигнал к выходу из эфира, о котором знали только три человека.

Вынув микрофон из уха, она вложила его в руку сопровождавшего ее монаха.

15

Митрополит бежал через площадь, раздвигая огромными ручищами попадавшихся на встречу людей. Она уже должна быть в комнате с артефактами. Она вышла из эфира, a это значит, что ситуация скверная. И, судя по выбранному ею месту для встречи, очень скверная.

16

Пресс-секретарь заметно нервничал.

— С вами все в порядке? — Президент внимательно наблюдал за подчиненным.

— Вы же знаете, Михаил Михайлович, я всегда настороженно отношусь к большому скоплению людей.