Жрец

— Он спрашивал о тебе, — Митрополит строго посмотрел на столпившихся семинаристов. Мальчишки поняли, что дальнейшее присутствие их нежелательно, и ретировались.

— Меньше знает, крепче спит, — Она проводила удаляющихся монахов взглядом. — Ты же помнишь, что знания множат скорби? — Она о чем-то не хотела говорить.

Митрополит молчал и сверлил ее взглядом.

— Хорошо, — нехотя отозвалась Она. — Два преемника уйдут в Навь раньше, пусть не беспокоится пока. A ты уже подобрал мне ненавязчивую компанию?

Клирик, тихонечко стоявший все время за ее спиной, поклонившись и обменявшись взглядом с Митрополитом, вышел из приёмной.

— О да! — Митрополит оживился. — Это будет твои любимый герои — тот забавный дед, который требует к себе почтения, везде тряся своей Звездой.

— Оооо! — она снова засмеялась. — Восьмидесятилетний любитель женщин и фотографирования! Мои любимый размер! План покажешь? — Она стала серьёзной на секунду.

Она поднялась с кресла и поправила косынку на голове.

Митрополит проводил Ее до выхода, где сопровождение передал офицеру ФСО. Молодой крепкий мужчина опустил глаза.

Все эти годы, зная эту девочку, Митрополит всякий раз восхищался тем, как потупляют в Ее присутствие взгляды не только самые сильные, но и самые влиятельные мужчины этой страны.

9

Алексеи Афанасьевич с трудом пробирался к площади через толпу прихожан по узкому живому коридору из охраны. Он был раздражен. На каждом посту его проверяли, хотя его приглашение было в золотом конверте. В ярости он постоянно набирал номер своего знакомца из приближенных к Патриарху, но тот не отвечал.

— Алексеи Афанасьевич! Что ж вы опаздываете на литургию? — из одного храма вышла молодая женщина и уверенно направилась к нему. Сопровождавший ее охранник жестом расчистил дорогу к площади.

— A я вот вас искал! — Алексеи Афанасьевич не растерялся и попытался приобнять свою вдруг-спутницу. Он не помнил ни ее имени, ни откуда она, но персональное сопровождение охраны ему нравилось.

Она подхватила его под руку и быстрым шагом направилась в группу уже строящихся на площади священников.

— Ну в зону гостей мы уже не попадем, — Она небрежно махнула рукой в сторону балкона слева, где кучковались вип-гости — Но здесь зато лучше видно.

— Главное, что вы со мной, — замурлыкал Алексеи Афанасьевич, выпячивая грудь навстречу крану с телекамерой.

«Какая разница, кто она. Какая-то тетка-поклонница моя. Зато меня по всем каналам покажут.» — думал он. Ему все нравилось.

10

Патриарх чувствовал себя разбитым. Двадцатикилометровый крестный ход в сорокаградусную жару болью пульсировал в каждой клеточке его тела. A впереди еще предстояла двухчасовая литургия и встреча с Первым. Нужно было собраться.

Именно о послании сил Патриарх молился, когда на пороге появился клирик.

— Она здесь, — прошептал он заговорчески.

— Мои вопрос? — Патриарх поднялся, колени гудели.

— Поживешь еще, твое Святейшество! — попытался пошутить юноша.

Патриарх взглядом остановил его веселье. Клирик поперхнулся собственным смехом.

— Сказала, что двое потенциальных умрут раньше тебя, — парень обиженно передернул плечами, всем видом показывая, что его с Патриархом связывает нечто большее, чем служба.

— Все? Дословно?

— Дословно: два приемника уйдут в навь раньше. Пусть не беспокоится пока. — с нетерпением капризного ребенка отрапортовал монах.

— Пока. — задумчиво вздохнул Патриарх.

Из раздумий его вывел слишком бодрый возглас.

— О! Ваше Святейшество! — помощник Президента широко по-приятельски раскинул руки для приветствия.

«Даже слишком широко.» — с неприязнью подумал Патриарх и «надел» одну из самых радушных своих улыбок.

Во дворе монастыря стало тихо и пасмурно. Солнце, безжалостно сжигающее людей во время утреннего хода, скромно спряталось за внезапно набежавшие облака.

Когда на площади появилась молодая женщина в бирюзовом платочке, по-матерински обнимая резвого старичка в неуместном, казалось бы, пиджаке с пятиконечной звездой Героя на лацкане, на монастырь опустилась так необходимая сейчас всем прохлада.

Среди тишины замершей площади раздались стройные голоса священнослужителей. Начавшаяся служба во всем была особенной. Седьмого числа, седьмого месяца, семьсот лет спустя. Ритуал жертвоприношения начался.

— Пора, — Патриарх тяжело поднялся с кресла.

11

Алексеи Афанасьевич нервничал. Все вип-гости топтались на балкончике слева от площади, a он вынужден был стоять в центре площади среди священников.

Алексеи Афанасьевич не любил священников и про себя презрительно называл их попами, но как истинный коммунист, он принял веяние времени. И даже построил часовенку в своем санатории, зная, что местный митрополит духовно наставляет мэра.