Жребий Флетча

— На Багамах я увлекся подводным плаванием и нашел испанский галеон, груженый золотыми слитками.

— Да тут целый букет преступлений, — Фейбенс положил окурок в пепельницу. — Десять, двадцать, а то и тридцать лет в тюрьме.

— Может, к тому времени, как он выйдет на свободу, женщина, что живет в соседнем доме, разведется, — рассмеялся Эггерз.

— Ох, Гордон, — обратился к нему Фейбенс, — мы забыли сказать мистеру Ирвину Морису Флетчеру, что в одном кармане у меня лежит билет «ТУЭ» до Хендрикса, что в штате Виргиния, а в другом — документы, оформленные в полном соответствии с имеющейся между США и Италией договоренности о выдаче преступников.

Эггерз хлопнул себя по колену.

— А я, Ричард, припас для него пару отличных итальянских наручников. — Флетч сел.

— Послушайте, они мои друзья. Вы хотите, чтобы я записывал разговоры моих друзей?

— Я думал, у хорошего журналиста не может быть друзей, — процедил Фейбенс.

— Просто другие журналисты, — пробормотал — Флетч.

— У вас нет выбора, Флетчер, — подвел черту Эггерз.

— Черт! — Флетч вертел в руках ключ от ячейки. — Мне-то казалось, что ЦРУ перестало этим заниматься. Внутренний шпионаж, присматривание за журналистами…

— Вы все неправильно поняли, Флетчер, — покачал головой Фейбенс. — Мы лишь стараемся наладить отношения с общественностью. Нам это дозволено. Вот мы и хотим найти друзей среди американских журналистов.

— Другой цели у нас нет, — заверил Флетча и Эггерз. — Зная об их частных проблемах, мы, при случае, поможем их разрешить.

— Кроме их дружбы нам ничего не нужно, — продолжил Фейбенс. — Особенно, дружбы Уолтера Марча. Вы его знаете?

— Издатель «Марч ньюспейперз». Одно время я у него работал.

— Совершенно верно. Очень влиятельный человек. Но вы, скорее всего, понятия не имеете о том, что происходит в его спальне.

— Мой бог, — ахнул Флетч, — да ему больше семидесяти.

— И что? — Эггерз, похоже, полагал, что для мужчины это не возраст. — Я читал в книге…

— Уолтер Марч, — прервал его Фейбенс. — Мы очень хотим подружиться с Уолтером Марчем.

— Допустим, я выполню вашу просьбу. Что потом? — спросил Флетч. — Я отправлюсь в тюрьму?

— Нет, нет. Все ваши налоговые неурядицы исчезнут, как по мановению волшебной палочки. Они утонут в Потомаке, и уже никогда не вынырнут на поверхность.

— Как так?

— Мы об этом позаботимся, — ответил Эггерз.

— Могу я получить письменные гарантии?

— Нет.

Фейбенс положил на стол фирменный конверт «ТУЭ» с билетом.

— Генуя, Лондон, Вашингтон, Хендрикс, Виргиния. Ваш самолет вылетает в четыре часа. — Флетч глянул на загорелую руку.

— Мне нужно принять душ. — Эггерз рассмеялся.

— Не лишне надеть и брюки.

— Как я понял, вы решили вернуться домой без наручников? — уточнил Фейбенс.

— Вы сами сказали, что у меня нет выбора, — огрызнулся Флетч.

Глава 2

— Значит, ты решил шпионить за всей элитой американской журналистики? Лишь потому, что кто-то попросил тебя об этом? Интересная мысль.

Голос Джиббса едва прорывался сквозь помехи. Когда Флетч звонил из Лондона, слышимость и то была лучше.

В другом конце зала ожидания Национального аэропорта духовой оркестр заиграл «Америку».

Флетч ногой вытолкнул коричневый чемодан, который чуть раньше достал из ячейки 719, и захлопнул дверь телефонной будки.

— Флетч?

— Я здесь. Закрывал дверь.

— Ты уже в Вашингтоне?

— Да.

— Долетел хорошо?

— Нет.

— Мне тебя жаль. А что случилось?

— Сидел рядом со методистским священником.

— А что плохого в том, что твоим соседом оказался методистский священник?

— Ты что, шутишь? Его самодовольство росло с каждым футом подъема.

— О Господи, Флетч.

— Вот-вот, он разве что не представлялся Иисусом Христом.

— Ты еще можешь спеть пару строчек гимна Северо-западного университета?

— Я бы и раньше с этим не справился.

Студентом Дон Джиббс верил в футбольную команду (играл в основном составе), пиво (выпивал ящик в промежутке между субботним вечером и утром понедельника), машины фирмы «Шевроле» (ездил на сине-желтом седане), методистскую церковь (для женщин и детей) и прикладную физику (имея в виду постоянный доход, гарантируемый специалистам этого профиля американской промышленностью, в которую он тоже верил, но американская промышленность не ответила ему взаимностью, не предложив работу после получения диплома). Не вызывали у него доверия поэзия, изобразительное искусство, философия, психология, короче, весь блок гуманитарных ценностей. Собственно, такая точка зрения всегда преобладала в американской промышленности, но никем не выражалась столь явно при приеме на работу.

В студенческом городке они с Флетчем жили в одной комнате.

— Из университета я вынес только одно, — прокричал Флетч в трубку. — Все мои наименее удачливые сокурсники пошли работать в государственные учреждения.

— Кто кому звонит? — Джиббс даже осип от негодования. — Скажи мне, Флетчер. Ты — мне или я — тебе. Ты просишь о помощи или я?

— Остынь, Дон. Сегодня утром ты забыл принять античувствительную пилюлю.

— Меня тошнит от вашего брата-журналиста, поливающего нас грязью во всех газетах. Но, стоит у вас вскочить прыщику, вы бежите к нам, заливаясь горючими слезами.