Жлоб на крыше

Мишка идет к зеркалу и ойкает. И тут мы начинаем понимать, что «колеса» кондиционные. И мигом по горсти себе отсыпали. Я так сразу пару таблеток заглотнул и запил обычной водкой. Мишка тут же присоседился со своим стаканом. Налил и ему. Сидим в квартире, ловим кайф.

Ко мне пришла Бриджит Бардо, но назвала себя Манон Леско. А мне все равно. Я с ней покувыркался, отдохнул, смотрю – красавица куда-то делась. А я опять в Мишкиной квартире на восьмом этаже. И у мужиков тоже кайф спадает. Смотрим, Мишка в окно лезет и орет:

– Она меня ждет, пустите, собаки. Чего вы боитесь, сойду по мраморной лестнице прямо из окна, не поскользнусь, не боись!

– Дурак, – говорю я, – лифтом же быстрее.

– Вот тут ты прав, – отвечает Мишка и исчезает за дверью.

А мы все на балкон: смотрим, он выскочил из подъезда и побежал в кусты, за мусорные ящики. Вернулись в комнату. Я сел за стол подумать о чем-нибудь. Но не успел ни о чем подумать. Прямо в окно входит Мишка и объясняет:

– Лифт, собака, занят. Шкаф везут. Так я быстренько по лестнице. Только вот думаю: зимой, на мраморе, скользко, а? Или ничего?

Жизнь – сплошной обман

В детстве я коллекционировал марки. Раскладывал их в кляссеры, показывал друзьям, обменивал дубли. Однажды появилась в моей коллекции невзрачная, но редкая марка. Мне предложили поменять ее сразу на десяток ярких иностранных марок с птицами, цветами и зверушками. Я обрадовался такому количеству, но не задумался, почему такая щедрость. Меня обманули. За эту марку можно было купить мешок яркой макулатуры.

Чуть позже я удачно поменял отцовский цейссовский бинокль на самодельный самокат на двух подшипниках. Пришлось отцу возвращать свой бинокль. Меня снова надули. Так постепенно вырабатывался стереотип. И хотя мальчик рос неглупый, меня часто и со вкусом обманывали. Обманщикам это доставляло неописуемую радость, которая усиливалась при многочисленных рассказах, как обманули этого дурачка.

Я читал, что при дефлорации наблюдается кровотечение. Когда я ее спросил, почему нет крови, она ответила, что в детстве неудачно упала с велосипеда. Мне и в голову не пришло задуматься, как так можно упасть. Потом девочки с курса дали понять, что она вообще никому не отказывала. Меня обманули.

Деньги также являлись предметом обмана. Вначале мне просто не возвращали долги, потом уговаривали заняться коллективными инвестициями, в результате которых терял деньги почему-то только я. Остальные компаньоны, делая скорбные лица, уезжали на новеньких дорогих иномарках.

Привычка обманываться стала второй натурой. Я перестал удивляться даже самым простым обманам. А когда чувствовал, что вокруг плетутся интриги и придумывается хитроумный финт обмануть меня, давал понять, что не стоит тратить драгоценное время. Не могу присоединиться к словам А. С. Пушкина, который «сам обманываться рад», но и шока я уже не испытывал. Привычка.

Но привычка привычкам рознь. Эта досаждала мне. Лежа без сна и таращась в темноту комнаты, я прокручивал историю обманов, историю радости моих обманщиков, их бахвальство. И испытывал нестерпимый стыд, почти физическую боль. Иногда казалось, что я не выдержу, наложу на себя руки. Останавливала мысль, что это так или иначе случится.

Наконец случилось. Ранним утром в дверь позвонили. Я нащупал тапочки, накинул халат и поплелся открывать дверь. Никакого удивления не испытал, увидев женщину в черном с косой. Только спросил:

– Розыгрыш или по правде?

Она ничего не ответила, просто распахнула черный балахон. Увидев скелет, я понял, что в этот раз без обмана. Пришла костлявая.

– Готовься, – сказала она, – вечером приду за тобой.

Весь день был насыщен делами. Я переписывал имущество, оформлял нотариально завещание и документы на собственность, приводил в порядок квартиру. Выкинул на помойку бережно сохраняемые годами бессмысленные штуковины. Раздал бомжам одежду. Да, еще успел купить самый дорогой коньяк стоимостью в двадцать моих пенсий. Никогда в жизни я и не мечтал попробовать такой напиток, но сейчас наступил тот самый момент.

Приготовился. Открыл коньяк, попробовал, божественный вкус. Дурак, обманывал сам себя. Мог бы иногда покупать и баловать свой организм. Впрочем, долой горькие мысли. Наслаждайся последними минутами.

Она не пришла. Ни в этот вечер, ни в последующие тысячи вечеров. Меня снова обманули.

Бараны

Большой красномордый мужик бил женщину – то ли жену, то ли мать. Разобрать было трудно, поскольку ее лицо было разбито в кровь, вокруг глаз синяки. Он бил ее с удовольствием. Почти от каждого удара женщина падала на тротуар, покрытый грязным затоптанным снегом. Зимнее пальто женщины стало неимоверно грязным, и порвалось в нескольких местах. Хозяйственная сумка, наполненная продуктами, валялась на тротуаре. Из сумки выпали пакеты с картошкой, морковью, еще с какими-то овощами.

Женщина подымалась с тротуара и тихим голосом просила:

– Коля, не надо, Коля, нет у меня денег, правда, нет.

– Сэка, блэдь, – отвечал Коля, – ищи, займи.