Жизненный план

Поезд отъезжает, и сквозь стекло вагона я опять вижу «человека „Бёрберри“». Он поворачивается и смотрит на меня. Да, точно, на меня! Затем поднимает руку и машет.

Я машу в ответ, не представляя, приветствие ли это или прощание.

Мысли о внезапной встрече одолевают меня и по дороге к Джею и Шелли. Что, если я обнаружу, что Герберт Мойер не кто иной, как мой загадочный «человек „Бёрберри“»? Через пару недель мне предстоит познакомиться с отцом и сестрой, так что в моей жизни все возможно. Я смеюсь над глупыми мыслями, но не могу сдержать волнение при подъезде к дому брата. Мне так давно не назначали свиданий! Найдем ли мы темы для разговора? А вдруг он мне не понравится?

Я иду к крыльцу, прислушиваясь к бешеным ударам сердца под черным плащом. Зачем я только согласилась? Разумеется, ответ мне известен. Я решилась на свидание с Гербертом, потому что в ближайшие шесть месяцев мне необходимо влюбиться и завести детей. На крыльце я останавливаюсь, резко выдыхаю и звоню.

— Есть кто дома? — спрашиваю я, толкая оказавшуюся приоткрытой дверь.

— Входи! — В холле появляется Джей и оглядывает меня с головы до ног. — Ого! Не будь ты моей сестрой, я бы сказал, что ты выглядишь очень аппетитно.

На мне черная юбка, плотные колготки и обтягивающий свитер. Я целую брата в щеку и шепчу:

— Это все для парня по имени Герберт. Пусть уж наш ужин пройдет хорошо.

Со стороны гостиной слышатся шаги, вздрогнув, я поворачиваюсь и вижу перед собой ожившего бога.

— Доктор Мойер, — говорит Джей, — познакомьтесь с моей сестрой Брет.

Мужчина делает шаг и протягивает руку. Рукопожатие его нежное и по-мужски сильное одновременно. Он не сводит с меня голубых глаз, и от этого взгляда все мысли о «человеке „Бёрберри“» мгновенно улетучиваются.

— Добрый вечер, Брет. — Доктор Герберт улыбается и становится воплощением дружелюбия и очарования.

— Здравствуйте, Герберт. — Как глупо, что я не могу оторваться от него. Значит, по мнению моего брата, я заслуживаю быть рядом с таким мужчиной? Что ж, весьма лестно.

Манеры доктора Мойера безупречны, так же, впрочем, сидит на нем и пиджак от Армани. Я наблюдаю, как он потягивает послеобеденный бренди, легко и изысканно удерживая переливающийся хрустальный бокал тремя пальцами. Белый хлеб из рафинированной муки. Никаких плевел.

Мысленно я далека от разговора о Древней Греции, смакую бренди и думаю об удивительном несоответствии нелепого имени и потрясающей внешности.

— Герберт, — вступаю я.

Три пары глаз мгновенно обращаются ко мне.

Подбадриваемая двумя бокалами вина и бокалом бренди, я решаюсь задать вопрос:

— Кто дал вам это имя, Герберт?

Глаза моего брата становятся круглыми от ужаса. Шелли делает вид, что разглядывает этикетку бутылки. Но Герберт отвечает веселым смехом:

— Это семейное. Меня назвали в честь дедушки Мойера. Я не раз пытался использовать укороченные варианты, но Герб слишком вычурно, а Берт, хм, это совсем не вариант. Знаете, моим лучшим школьным другом был парень по имени Эрнст Уокер, представляете такую парочку? Сколько шуток о Берте и Эрни[12] мы бы наслушались, выбери я вариант «Берт».

Я киваю и смеюсь. Что это? Не только потрясающе красивый, но и веселый?

— А твое полное имя не наводило некоторых идиотов из класса на мысли об «Улице Сезам»? — спрашивает Джей.

— Нет. — Герберт наклоняется вперед и поднимает указательный палец, словно читает лекцию. — Они были дебилами, но не идиотами. Видите ли, идиот — это умственно отсталый человек, чье развитие не выше уровня трехлетнего ребенка, а дебилом можно считать человеческую особь, застрявшую в развитии в возрасте от семи до двенадцати лет.

Мы все замираем и смотрим на Герберта во все глаза. Наконец Джей приходит в себя, улыбается и хлопает в ладоши.

— Ну, ты даешь! Какая педантичность! — Он тянется к бутылке бренди. — Кому еще налить?

* * *

Мы прощаемся с Джеем и Шелли глубоко за полночь. Герберт провожает меня до машины. Над нашими головами ярко светят звезды.

— Было весело, — говорю я и прячу руки в карманы плаща.

— Да, весело. Я хотел бы еще раз увидеться. Ты свободна на следующей неделе?

Я жду, что сердце выпрыгнет из груди, но оно продолжает биться в прежнем ритме.

— Я свободна в среду.

— Могу я пригласить тебя на ужин, скажем в семь?

— Прекрасно.

Он наклоняется, целует меня в щеку и открывает дверцу.

— На всякий случай я позвоню в понедельник, чтобы уточнить. Будь осторожна за рулем.

Я выезжаю на трассу, размышляя, что бы сказала о Герберте мама. Тот ли он человек, которого она хотела видеть рядом со мной в качестве мужа и отца моих детей? Думаю, да. Помогает ли она мне в этом? Возможно, да.

На перекрестке я верчу головой и замечаю на пассажирском сиденье купленную днем бутылку вина. Как я могла забыть ее? Получается, я совершенно зря ездила в магазин? Только если не считать неожиданной встречи с «человеком „Бёрберри“».