Жизненный план

В один из будних дней, когда я еду на работу, раздается телефонный звонок. На экране высвечивается номер Джонни. Что на этот раз? Принцесса до сих пор чихает? Останавливаюсь у обочины, попутно производя мысленные подсчеты, и понимаю, что на Западном побережье еще даже не рассвело. Меня передергивает от дурного предчувствия.

— Привет, Брет, — слышу я взволнованный голос. — Я подумал, ты должна знать. Зои в больнице.

У меня перехватывает дыхание. Зои! Но это невозможно! В больницу не кладут с простудой!

— Что случилось? Что с ней?

— Воспаление легких — то, чего я и боялся. У нее с раннего детства проблемы со здоровьем.

Я замираю, съежившись от стыда. Моя сестра больна — серьезно больна, — а я думаю только о себе.

— О, Джон, как ужасно. Но ведь она поправится?

— Зои настоящий борец, всегда была такой. Она справится.

— Чем я могу помочь?

— Ничем. Мы можем только ждать. Но ты ведь будешь мысленно ее поддерживать, правда?

— Разумеется. Поцелуй ее от меня. Скажи, пусть держится, а я буду за нее молиться.

— Да, Брет, ты ведь можешь по-прежнему отправлять открытки? Зои с ними не расстается, даже в больницу с собой взяла.

Мне кажется, сердце мое остановилось. Из глаз хлынули слезы.

Моя сестра серьезно больна.

Глава 22

Самый короткий календарный месяц февраль тянется, кажется, бесконечно. Помимо отправленных открыток, цветов и шариков, я ежедневно звоню, чтобы справиться о здоровье Зои. В прошлую пятницу ее выписали, впрочем, только для того, чтобы в понедельник опять увезти в больницу. Бедняжка очень ослабла и никак не может поправиться, и я терзаюсь от невозможности помочь на расстоянии в две тысячи миль.

Сегодня я провожу тринадцатый день в доме мамы, поскольку по моим правилам отсчет начинается после каждой ночи, проведенной в «Джошуа-Хаус», но меня до сих пор охватывает ужас при воспоминании о разговоре с Джоадом. «Я полагал, ты захочешь в точности соблюсти все мамины условия». Может быть, он прав, и мама действительно хотела, чтобы я переехала? Но это очень жестоко, учитывая, сколько я потеряла, а моя мама никогда, никогда не была жестоким человеком.

С такими мыслями субботним утром я направляюсь в Пилсен, решив наскоро осмотреть окрестности, а вернувшись домой, отправить по электронной почте отчет о бесплодных поисках Джоаду и Брэду. Тогда мне станет легче.

Район выглядит очень оживленным. Я наслышана о том, что здесь самые лучшие мексиканские рестораны в городе, впрочем, проехавшись по центральным улицам, я убеждаюсь, что мексиканское влияние чувствуется во всем. Среди пешеходов много латиноамериканцев, на углу я замечаю мексиканскую булочную, а через дорогу мексиканский продуктовый магазин, многочисленные лавки заполнены аутентичными вещами. Я испытываю внезапный прилив симпатии к этим людям, приехавшим сюда в поисках лучшей жизни, к людям… так похожим на меня.

Сворачиваю на Семнадцатую улицу и медленно двигаюсь на запад. Как и большинство строений в районе, дома здесь деревянные, довоенной постройки, разной степени ветхости. Миную заброшенный участок, заваленный пустыми бутылками, и решаю, что увидела уже достаточно.

Ладно. Теперь я могу, не покривив душой, сказать, что снова пыталась найти жилье. Однако прежде чем развернуться и прибавить газ, чтобы скорее уехать из этого ужасного района, я краем глаза замечаю вывеску «Сдается» и вижу… симпатичный дом из красного кирпича, попавшийся мне в Интернете шесть недель назад! Невероятно, он все еще не сдан. Поразмыслив, решаю, что это может означать лишь одно — внутри он не так хорош, как снаружи.

Медленно останавливаюсь, разглядывая желтые наличники на окнах и кованый забор по всему периметру. До двойной входной двери с пластиковыми цветами в вазонах по обе стороны всего несколько шагов. Невольно улыбаюсь. Пластиковые цветы? В самом деле? Несомненно, владелец этого дома очень им гордится.

В нерешительности сжимаю руль. Здесь довольно уютно, но готова ли я поменять великолепный мамин дом на этот? Мне хорошо живется на Астор-стрит, там комфортно и безопасно, хотя это совсем не то, чего желала мама.

Останавливаюсь у самого тротуара, и в этот момент из двери со стороны торца дома выходит молодая девушка. На ней красные туфли на каблуках не меньше восьми дюймов, и я провожаю ее взглядом, моля Бога, чтобы она не подвернула ногу. Плотное тело упаковано в обтягивающие джинсы и блестящую спортивную куртку золотистого цвета, слишком легкую для столь холодного дня.

Девушка благополучно преодолевает ступеньки и, пройдя по дороге, замечает меня в машине. Прежде чем я успеваю отвести взгляд, она приветливо улыбается и машет рукой. Жест кажется мне таким приветливым, что я, поддавшись порыву, открываю окно со стороны пассажирского сиденья. Девушка приближается, и я замечаю надпись на куртке: «Оркестр ШБЖ» — «Школа Бенито Жуареса».

— Добрый день, — кричу я. — Извините за беспокойство, этот дом все еще сдается?