Жизнь замечательных братьев

На протяжении короткого пути Долохов не переставал восхищаться всем, на что только падал его взгляд: «Чудесный песок, ах, какие кусты… какие колючки! Как хорошо вымощена дорога! О, ворота – это же шедевр кузнечного дела!..» итд. При виде мрачного темного замка с окнами–бойницами Антонин чуть не взвизгнул от восторга:

— Он так похож на Дурмштранг! Глазам своим не верю! А где твой отец, я хотел бы сразу засвидетельствовать свое почтение хозяину столь…

Руди покраснел и тут же засомневался: а стоило ли держать все в тайне? Наверняка господин Лестрейндж был бы не против принять такого воспитанного молодого человека, как Тони – отец вечно ругал Руди за то, что у него «не те друзья». Но не успел Родольфус открыть рот, как в бойнице над парадным входом показалась и тут же исчезла растрепанная голова Рабастана. Долохов не мог его не заметить.

— Кто это? – полюбопытствовал он, опуская тяжелый чемодан. Руди нахмурился: он оставил младшего брата в своей спальне, свалив на полу в кучу все книжки с картинками и игрушки, которые смогли найти домовики. Видимо, Рабе пришлись не по вкусу чтение и возня с поломанными солдатиками; мелкий хитрец нарушил свое первое обещание – не выходить из комнаты без разрешения.

— Где? А, в окне? Это мой младший брат, он… готовится к Хогвартсу и… подтягивает хвосты по Трансфигурации… – на ходу сочинял Руди, пока он и Долохов поднимались по крутым ступенькам, высеченным в скале. – А потом он должен перечитать Зельеварение… за весь год, так что он не будет мешаться под ногами…

— Он, наверное, такой же способный, как ты! – предположил Антонин; Руди еле сдержался, чтобы не фыркнуть.

— Да, конечно. Семи пядей во лбу, — буркнул он, отпирая тяжелую дверь. Родольфусу самому не помешало бы повторить Трансфигурацию и хоть раз открыть учебник по Зельеварению.

Несмотря на раннее для обеда время, широкий дубовый стол ломился от еды, а невидимые слуги продолжали нести новые кушанья. Показав Антонину его комнату, отрядив в услужение бойкого эльфа и пожелав располагаться поудобнее, Родольфус бросился к себе в спальню. Там его глазам предстала очаровательная и даже трогательная картина: паинька–Рабастан сидел по–турецки на полу и, закусив губу, сосредоточенно разглядывал картинки с рыцарями в книге отца. Все выглядело бы прекрасно и убедительно, если бы не то, что книга оказалась перевернутой вверх ногами, Руди был не слепой, а Рабастан – не паинька.

— Пливет! – почти ангельски улыбнулся Раба, осторожно закрывая старинную книгу. – Я тут вот… интелесно… тока кусать хоцеца…

— Рабастан, еще раз высунешься в коридор — я тебе уши надеру!! – загремел Родольфус. – Тут высоко, между прочим – хочешь из окна упасть и кости переломать?!

— Не оли на меня, — спокойно ответил младший Лестрейндж, сгребая в кучу солдатиков. — Я есть хоцу.

— Хлеборезка! Только что ведь завтракал! Сиди тут, сейчас эльфы принесут!

— Хоцу за стол, мне скуcно… – гнул свое Раба.

— Ужинать придешь за стол, если будешь тихо себя вести! И умойся — таких грязнуль только в Азкабан сажают! – подытожил Руди перед тем, как закрыть за собой дверь. Он прекрасно понимал, что между умыванием и дальнейшим заточением в спальне братец выберет второе.

Когда Родольфус спустился в малый обеденный зал, гость уже был там; при виде товарища Антонин почему-то занервничал и поспешно поставил на место серебряный кубок с фамильным гербом. Руди занял место отца, с некоторым замешательством оглядел изобилие блюд, большую часть которых составляли мясо, птица и дичь, приготовленные различными способами, и сделал неловкий приглашающий жест рукой:

— Э–э–э… оленина жареная, оленина тушеная, почки заячьи с чесноком… гречневая каша… с луком… и все остальное. Угощайся!

Дурмштранговец не заставил упрашивать себя дважды – он набросился на еду как волк, в перерывах между глотками расхваливая кушанья. Спустя десять минут усиленной работы челюстями Долохов будто очнулся и удивленно посмотрел по сторонам.

— А где твой младший брат? Он, поди, тоже не отказался бы от… – Тони осушил бокал сока, — … тушеной оленятины! Хватит ему учиться, он, наверное, и отдохнуть хочет…

— Ничего он не хочет, — отмахнулся Родольфус, ковыряясь в каше и зыркая на подозрительно скрипевшую дверь. – Будешь еще сок?

— Э–э–э… у меня есть идея получше, — подмигнул Долохов, доставая из складок плаща небольшую бутылку с какой-то прозрачной жидкостью. Руди пнул под столом возмутившегося старого домовика, вспыхнул по уши и протянул Антонину свою чару – не мог же он выглядеть слабаком перед бравым товарищем! Но не успело горлышко бутылки мелодично звякнуть о край серебряного кубка, как на пороге появился сопливый мальчишка в грязной рубахе и продранных на коленях штанах. Рука Антонина застыла в воздухе, напиток переполнил кубок и расплылся пятном на старинной скатерти. Длинное лицо гостя вытянулось еще больше.

— Кто… ты такой? – выдавил Долохов, созерцая чумазого незнакомца: тот широко улыбнулся, продемонстрировав щели между зубами.

— А сто вы пьете? Я па сказу! – ехидно ответил грязнуля, обращаясь к Родольфусу. – Ты тлуп, Луди!