Жизнь взаймы

Гуров сунул телефон в карман. Умянцев к тому времени оторвался от него на приличное расстояние. Его синяя спецовка мелькала между рядами плодовых деревьев. Товарищество он знал как свои пять пальцев, и это было его преимуществом. Гуров прибавил скорость, стараясь сократить разрыв. Внезапно впереди показалась ограда. Высокий, метра три, забор перегородил территорию участка. Умянцев свернул в сторону. Гуров догадался, что в заборе есть калитка и беглец направляется к ней.

Так и случилось: Умянцев добежал до калитки, толкнул ее и проскользнул за забор. Щелчок замка прозвучал как выстрел.

«Все, путь для меня отрезан, – с досадой подумал Гуров. – Что теперь?»

Он лихорадочно оглядывался по сторонам, пытаясь сообразить, как быть дальше, но выход не находился. Выбивать металлическую дверь было верхом безумия, только ноги поломаешь.

Метров тридцать Гуров мчался вдоль забора. Добравшись до угла, снова осмотрелся. Стена, идущая вдоль участка, имела фигурные вставки, за которые, с некоторой долей везения, можно было ухватиться. Гуров дотянулся до первой вставки, ухватился за нее руками и полез вверх. Дважды он срывался вниз, но попыток не оставлял. Наконец рука ухватилась за верхний край забора. Последнее усилие, и Гуров оказался наверху. Перевалившись на противоположную сторону, он сгруппировался и спрыгнул. Приземление прошло неудачно. Правая нога попала на камень, острая боль пронзила бедро. Метров десять Гуров по инерции несся под уклон.

Когда движение прекратилось, полковник попытался встать. Боль была сильной, но терпимой. Он побежал, прихрамывая на правую ногу. Впереди показалась река, чуть левее виднелся сарай. Гуров свернул туда.

Обогнув строение, Гуров увидел причал, от которого отходила лодка, в которой сидел Умянцев и энергично греб веслами. Гуров мысленно возблагодарил судьбу за то, что на лодке нет мотора. Это был бы конец, моторку ему ни за что не догнать, но с веслами еще можно потягаться.

На причал он выскочил, когда лодка была на середине реки. Пару секунд Гуров раздумывал: преследовать вплавь или попытаться остановить беглеца с помощью оружия? Первый вариант казался предпочтительнее. Промахнуться Гуров не боялся, но где гарантия, что выстрел не окажется смертельным? Как говорил Марочкин, мертвые долгов не платят. И показаний они дать тоже не могут. Так что выход оставался один: Гуров бросился в воду и поплыл к лодке.

– Умянцев, остановись, поселок оцеплен, тебе все равно далеко не уйти! – останавливаясь, чтобы перевести дыхание, выкрикнул Гуров.

– Пошел ты, – грубо ответил Умянцев и быстрее заработал веслами.

Гуров оставил попытки убедить Умянцева сдаться, он понимал, что его заплыв, скорее всего, закончится ничем, но прекратить преследование не мог.

Умянцев доплыл до берега, выскочил из лодки и помчался к лесополосе. Гуров продолжал плыть, чертыхаясь и проклиная забор, отнявший у него преимущество. Когда он добрался до берега, Умянцев уже скрылся за деревьями. Травмированная нога снова дала о себе знать, бежать Гуров не мог, но упорно продолжал двигаться вперед.

Внезапно из лесополосы до него донеслись крики. Превозмогая боль, Гуров прибавил шаг. Как только он добрался до деревьев, перед ним предстала удивительная в своем роде картина. Умянцев топтался на месте, на нем висел Мейерхольд и выкрикивал какую-то невразумительную чепуху.

– Двадцатый на подходе! Бери справа! Отрываемся, бочки вперед! – орал водитель и продолжал цепляться за шею Умянцева.

Тому никак не удавалось сбросить с себя Мейерхольда. Деревья мешали сделать полный оборот, чтобы подмять под себя противника. Всякий раз, когда Умянцев делал очередной поворот, спина Мейерхольда упиралась в ствол, и движение останавливалось. Умянцев мог бы надавить всем телом на противника, раздавив о дерево, но, как только он прекращал движение, руки Мейерхольда сильнее сжимали его шею, не давая возможности дышать.

Сбросив оцепенение, Гуров подскочил к дерущимся и резким ударом рукоятки пистолета по темени отправил Умянцева в нокаут. Тело беглеца обмякло, руки расслабились, он в последний раз перевернулся и упал, уткнувшись лицом в землю. Мейерхольд продолжал лежать на спине поверженного врага, вздрагивая всем телом.

– Леня, ты в порядке? – Гуров тронул водителя за плечо.

– А? Что? – Мейерхольд повернул голову на голос, увидел полковника и слабо улыбнулся. – Я его взял, товарищ полковник. Взял, ведь так?

– Взял, Леня, ты его взял, – помогая водителю встать, ответил Гуров. – Держи наручники, пакуем парня – и домой.

Мейерхольд с видимым наслаждением защелкнул браслеты на запястьях Умянцева, после чего устало опустился на землю.