– Это не все, – сказал он. – Там еще много.
– Что ж ты не записываешь, старик? – Джилби помахал мачете, словно выводя буквы. – Возьми бумагу и запиши.
– Ага, ладно, – согласился Джек, почесывая голову, и вдруг расплакался.
Гораздо больше сил Минголла тратил на Джилби. Однажды, решив, что тому не повредил бы сексуальный опыт, он отыскал женщину, наплел ей что-то про наставленные рога и притащил в пустой дом; в комнате был постелен ковер с серыми пыльными вмятинами в тех местах, где когда-то стояли столы и стулья. Женщина была толстой и слегка потрепанной, на что Джилби сказал:
– Ну и корова, прям даже не знаю. Женщина улыбнулась и призывно вильнула бедрами.
– Ладно,– согласился Джилби.– Может, сиськи ничего.
Минголла оставил их одних, а когда вернулся, оба уже спали, рука Джилби по-хозяйски расположилась у женщины на бедре. Минголла не был уверен, что между ними вообще что-то было, но после этого Джилби стал чуть больше походить на себя прежнего.
В тот же вечер они вышли к задней стене дворца, откуда хорошо была видна баррикада: длинная стена из непрочных досок, прибитых к дырявому каркасу десяти футов высотой, по бокам две сторожевые вышки столь же шаткой конструкции. Как детские беседки. От баррикады через травянистый луг к далеким зеленым холмам уходила грунтовка, и Минголла представил, как угоняет джип, таранит стену и забирается на эти холмы. Красивая фантазия, но он прекрасно знал, что Дебора ни за что с ним не поедет. Да и вообще, по пути их наверняка застрелят.
Джек свернулся в пыли калачиком, а Минголла и Джилби уселись на заднее крыльцо. Отсюда было видно, как вдоль баррикады вышагивают стрелки. Сумерки сгущались, и на сине-сером небе появились россыпи звезд. Черные окна домов неподалеку от дворца совсем не отражали свет – обсидиановые прямоугольники в оправе блекло переливающегося камня; ветер гонял по асфальту обрывки целлофана; тощий запаршивевший кот со шкурой цвета варенья подкрался неслышно и остановился почтить их своим холодным любопытством.
Джилби ковырнул ногой расколотую бейсбольную биту – видимо, чье-то оружие, – поднял ее и повертел в руках.
– Классно было бы, знаешь, – проговорил он.
– Что? – Минголла присматривался к темным фигурам стрелков.
Джилби молчал так долго, что Минголла подумал, не сбился ли тот с мысли.
– Поиграть, – произнес он наконец. – Классно было б поиграть. А ведь можно.
– В бейсбол?
– Ага, собрать ребят. – Не сводя глаз с биты, он качнул ее на пробу.
Сама мысль о том, что Джилби с его затупленной реакцией будет играть в бейсбол, нагоняла на Минголлу тоску. Он представил, что получится, если состричь эти светло-крысиные патлы, смыть со щек въевшуюся грязь, а лицу придать твердость и мрачноватую снисходительность. Ничего не выходило. Старый Джилби был мертв, новый умирал.
– Можно ведь, а... можно... – Джилби помахал битой. – Что со мной, старик? Что-то очень хуевое, да?
– С чего ты решил?
– Ага... хуево. А ты взялся починить.
– Ну да, – сказал Минголла. – Что-то сломалось.
– А ты починишь? Врать не хотелось.
– Вряд ли.
Джек пошевелился, что-то пробормотал сквозь дрему, и Джилби отвел волокнистый взгляд.
– Вообще-то, какой с меня игрок... – Слова пробивались медленно, одно за другим, словно капли густого сиропа. – Но чего ж не попробовать. На правом поле хотя бы. Оттуда все равно никогда не выбивают. – Он постучал битой по асфальту. – Нормально, знаешь. Правое поле тоже ничего... там хорошо видно.