Жизнь во имя любви (С)

Франк поклонился и вышел, а мы с ханом вдруг растерялись. Куда спать идти? К себе в покои или к мужу? Одно дело после долгой разлуки в тайном проходе целоваться и другое – повести себя так, словно не было этих шести лет отчуждения. Кажется, Таир тоже об этом задумался, бесцельно перекладывая бумаги на своём столе. Вдруг он решительно повернулся ко мне:

– Роксана, понимаю, что не совсем удачное время, но хочу покончить со всем разом, чтобы не было между нами недомолвок и секретов. Готова ли ты выслушать меня сейчас или перенесём разговор на другое время?

На другое? Да я за ночь доведу себя надуманными проблемами до такого состояния, что утром Прасковье придётся меня успокоительными сборами отпаивать.

– Давай сейчас, – опустилась я в нагретое кресло.

Таир, пытаясь взбодриться, с силой растер ладонями лицо, прошёлся по кабинету, вздохнул, как перед прыжком в воду, и начал:

– Ты тогда маленькая была и, скорее всего, не помнишь, что спасла меня от гибели во время шторма случайность. Мой тогдашний слуга был влюблён в мою наложницу и во время прогулки на яхте покушался на мою жизнь – столкнул в воду. Позже судно разбилось и все погибли, меня же волной забросило в вашу бухту, где ты меня и нашла. А когда я вернулся домой, там была та самая наложница – Яська, которая со слезами бросилась мне в ноги. Оказывается, Явар – слуга мой бывший – пригрозил ей, что убьёт меня в море, если она вслух не скажет, что будет ждать его. И она всё это время боялась, что злодей выполнит свое обещание. На моё предложение отправить её на родину девчонка подала мне кинжал и попросила убить сразу, заявив, что жить без меня не желает. Сейчас бы мне это показалось смешным, но тогда я был молод, не вполне здоров, недавно вплотную столкнулся со смертью… Короче, Яська осталась в моих покоях. А когда я поссорился с отцом, то последовала за мной в Москоград. И в том, что мы с Фарухом смогли там обжиться и выполнить задуманное, немалая её заслуга. Я в университете, Фарух в лавке, бытом заниматься некогда. Она готовила еду, убирала нашу квартирку, чинила одежду и отдавала её вовремя в стирку, лечила простуды.

После этих слов я едва не ляпнула: «Грела постель», но вовремя прикусила язык. Сама согласилась выслушать исповедь, значит, надо набраться терпения. Кажется, Таир не заметил моего желания вставить шпильку и спокойно продолжил рассказ.

– Когда отец срочно приказал вернуться, завершать торговые дела в Москограде остался Фарух, а Яська последовала за мной. Так и сказала: «Без разницы, накажет тебя хан или наградит – я буду рядом». И была. Она никогда и ни на что не претендовала, беспрекословно носила амулеты, защищающие от беременности, выслушивала мои жалобы и вытирала слёзы. На её груди я рыдал в ночь гибели отца и братьев. А когда мы с тобой поженились, она тихо съехала в свой домик и никак не напоминала о себе, пока… – тут Таир замялся, но решительно продолжил: – пока Прасковья во время твоей беременности Киримом не запретила нам спать вместе. Да, я возвращался к ней каждый раз, когда ты не могла принимать меня в постели. И никаких других женщин у меня никогда не было. О Яське знал только Фарух, а та сплетня о юной наложнице, как ты уже поняла, всего лишь сплетня. Мне жаль, что я вынужден был тебе это рассказать, но и ты меня должна понять. Я здоровый мужчина, не монах…

– Таир, я всё понимаю, – перебила я его, – и нет у меня обиды не на тебя, ни на Яську твою. Напротив, я благодарна ей за то, что она была рядом с тобой в трудные времена. Я выслушала твой рассказ, и мне даже показалось, что она тебе больше жена, чем я. Мне очень жаль женщину, что принесла свою жизнь в жертву.

– Говорит, что любит… – хрипло выдавил хан.

– Скорее всего, так и есть. Иначе такое подвижничество понять трудно, – согласилась я, а потом попросила: – Позволь мне сегодня лечь в своих покоях. Причина для этого одна – слишком устала. А завтра… – я игриво из-под ресниц взглянула на мужа, показывая, что я тоже соскучилась и его поцелуи меня впечатлили.

– Хорошо, – преувеличенно серьёзно согласился Таир. – Но только одна ночь, а все последующие я хочу спать с тобой в одной постели, жена моя.

– Слушаюсь и повинуюсь, муж мой, – присела я в глубоком реверансе.

А едва переступила порог своих покоев, сползла по стенке, уткнулась носом в колени и тихо зарыдала. Больно, когда в труху разбиваются тщательно выпестованные иллюзии. Взрослая тётка, живущая вторую жизнь, – с чего я взяла, что гиримский хан ради меня вдруг станет соблюдать целибат? Хорошо, что не окружил себя гаремом, а удовлетворился всего лишь одной старой подругой. Спасибо ему, что не бегают по полуострову толпы бастардов, готовых в один непрекрасный момент схватиться за власть с Киримом.

«И вообще, – в последний раз шмыгнула я носом, – мудрее нужно быть. Хитрее и изворотливее».

Глава 19