Жизнь во имя любви (С)

Правда, демонстрируя недовольство, позволила себе не дожидаясь ответа развернуться и выйти из кабинета.

Фи на вас!

Моей прямой спины и гордо поднятого носа хватило ровно до домашней гостиной. Благо, что граф задержался во дворце, при нём бы я не позволила себе так раскиснуть. А так – шагнула через проход портала, уронила на пол шаль и блокнот и сама, сотрясаемая рыданиями, упала на ближайший диван.

– Роксана, детка, что случилось? Заболела? Ушиблась? Мы разорены? – захлопотала вокруг меня Глафира.

– Ба, ну почему он такой дурак? Вроде бы умный, но дурак… – всхлипывая, спросила я княгиню.

А та, странно улыбаясь, присела рядом на край дивана и сказала нечто вовсе непонятное:

– Слава Триединому! – и знак обережный сотворила. – Я-то уж подумала, что ты после того случая в Калиновке сердцем охладела. Умница-разумница всем на зависть, а влюбляться день-через день, как девчонкам следует, не про тебя. Один раз случилось, да и то прошло быстро. Ну и что, что вы с Таиром переписывались. Прости, я однажды взглянула на письмо – ты на столе лист оставила – так там о делах больше. Советы, кому и как предлагать товар, вопросы, что в ассортимент добавить. Сухо и бесчувственно. Не единого словечка о влечении друг к другу. И вот ты плачешь о нём… Вижу, что всё в порядке у тебя.

– Ба! Да какой в порядке? Он меня от дел отстранил! Домой отправил к празднику готовиться. Как маленькую… – опять слёзы потекли по щекам.

– Ты правда об этом плачешь? – всё с той же светлой улыбкой спросила Глафира.

Шмыгая носом, я задумалась. Слёзы отступили – думать и плакать одновременно неудобно. А правда, о чём я рыдаю? На что обиделась? Задала себе эти вопросы и удивилась. Ведь это не я, Роксана Петровна, в истерику чуть было не скатилась, а моё оглушённое гормонами тельце. Только что жених ладошки целовал, и тут же о безопасности полуострова думать приходится. Не захочешь, да заревёшь.

Глафира нежно обняла меня, привлекла к себе, позволяя уткнуться мокрым носом в плечо, заворковала.

– Счастливая ты у меня, лапушка. По любви замуж пойдёшь. Дорогого это стоит. Главное, не растеряй свет души своей в бытовых заботах.

– Он не позволяет помогать ему! – опять заныла я.

– Так и не надо. Он не инвалид, а ты не костыль. Ты женщина и не должна прикрывать своего мужчину от опасностей и забот. Позволь ему быть героем в твоих глазах. Сама же не забывай быть слабой. А то, я смотрю, ты чрезмерно лихо взялась ханством править. Оставь. Успеешь ещё. У Таира твоего и так помощников много. Не забыла, что у тебя праздник скоро? Вот давай им и займёмся.

– Так у нас там шпион… – начала было я, но Глафира резко прервала.

– Шпионы, войны, неприятности разнообразные будут всегда. Но это не значит, что ты должна забыть о тех делах, которые тебя будут радовать и доставлять удовольствие. Помни – ты у себя одна.

Я отстранилась от плеча бабушки и с недоумением заглянула ей в лицо.

– Ба! Ты учишь меня тому, чего сама не делала…

– Потому что мудрость приходит на закате жизни. А ты слушай и не повторяй моих ошибок. Поняла?

– Да, родная, – обвила я руками, как делала в детстве, шею Глафиры и прошептала: – Спасибо, что ты моя бабушка.

Глава 20

Платье, пошитое мадам Полли к моему совершеннолетию, было шедевром портновского искусства. За основу модели взяли мой эскиз, но отделка, совместившая в себе роскошь и элегантность, сделала простой на первый взгляд наряд великолепным. Кружево, подобранное с большим вкусом, не стали укладывать складками или защипами, не перегрузили платье оборками или воланами, но подчеркнули красоту и цвет ткани, из которой был скроен наряд.

– Какая ты взрослая, Роксаночка! – смахивая слезы умиления со щеки, говорила Глафира, любуясь мною. – Выросла, а я, кажется, и не заметила. Красавица, умница, я горжусь тем, что у меня такая замечательная внучка.

Бабушка и сама была хороша. Статная, высокая, с отлично сохранившейся фигурой, она не выглядела старухой, но внушала почтение. Два дня, предшествующие торжеству, нанятая мною камеристка Лана Громова трудилась не покладая рук: делала маникюр, маски и массажи и доводила косметическими процедурами нашу внешность до совершенства. Верхом мастерства служанки были наши сегодняшние причёски. По протоколу положено волосы уложить празднично. И всё бы ничего, но хитрость заключалась в том, что Глафира в ходе церемонии должна снять с себя княжий венец и возложить его мне на голову. Не хотелось бы торжественность момента превратить в фарс, выпутывая из зубцов диадемы локоны и пряди пышной укладки.

Лана и с этой задачей справилась мастерски.

Церемонию признания меня совершеннолетней и передачу титула я предложила провести на открытом воздухе, тем более что собралось неожиданно много гостей. Помимо ближайших родственников, друзей, коллег и обязательных официальных представителей, нас почтил своим присутствием наместник в сопровождении свиты.