Жизнь венецианского карлика

Возвращаюсь к моей госпоже. Невзирая на перемены в ее настроении, сейчас она блистает, черпая силы в новых клиентах и их дарах. Она занимается своим делом уже в общей сложности пятнадцать лет, и в следующий день рождения ей исполнится двадцать девять. А это означает, что для своего промысла она уже не молода — трудно найти процветающую куртизанку старше тридцати, которая признавалась бы в своем возрасте, но выглядит она все еще очень свежо, и новые клиенты считают, что ей не более двадцати двух.

Так мы наверстали все, чего лишились в Риме, и хотя я до сих пор боюсь приливов и порой тоскую по грубоватому жизнелюбию римлян, можно сказать, что здесь мы прочно стали на ноги.

Можно даже сказать, что мы довольны жизнью.

20

Я с головой ухожу в конторские книги, как вдруг приносят известие от Лоредана: нашего важного сенатора задерживают дела, связанные с Сенсой, и он не сможет прийти сегодня вечером, а значит, мы вольны развлекать нашего щедрого стеклоторговца. Это известие заставило меня захлопнуть книги. Упорядочивание счетов помогло мне слегка приглушить отвращение к самому себе, а прежде чем послать весточку Альберини, я должен вначале оповестить Фьямметту.

Дом и мастерская Тициана находится на севере, по другую сторону Большого канала, близ Рио-Санта-Катерина. Я шагаю быстро, но день полон весенней неги, и прогулка мне не повредит.

Сам Тициан, о котором в тот первый вечер я, пожалуй, отозвался чересчур небрежно, потому что ничего о нем не знал, несомненно, самый прославленный художник Венеции. Он настолько знаменит, что едва только просыхает краска на его холстах, как их уже грузят на лодки или на мулов, и те развозят картины по королевским дворам чуть ли не половины Европы. Надо заметить, что, будучи великим живописцем, он сохраняет какую-то полукрестьянскую непосредственность в манерах и образе жизни. Видимо, поэтому со счетами он обращается не менее ловко, чем с кистью, и у нас с ним обнаруживается врожденное сходство характеров, когда надо выколотить деньжата из необязательных должников. Я нисколько не сомневаюсь, что он войдет в историю благодаря своей великолепной живописи, однако мои воспоминания о его доме больше связаны с запахами, исходящими из кухни: и Аретино и Тициан обожают вкусно поесть, и их повара часто состязаются между собой в кулинарном искусстве. Как и Аретино, он питает здоровую склонность к женщинам. Сегодня моя госпожа позирует ему второй раз. Если она не ограничилась одним позированием, то об этом она мне ничего не сообщила, а я не спрашивал, хотя знаю, что его любимая жена Чечилия скончалась уже несколько лет назад, и, вполне возможно, Фьямметта утешала художника, который страшно горевал.

Я пересекаю Большой канал по мосту Риальто, откуда почти виден дом Аретино. Он тоже живет припеваючи. Некоторое время он подумывал отправиться ко французскому двору, но вместо этого провел Великий пост в глубоком публичном покаянии, одновременно сочиняя такие восхваления своей новообретенной родине, что сам дож Гритти выступил его ходатаем, благодаря чему Аретино помирился и с Папой, и со старым врагом — герцогом Мантуанским. После этого его дела пошли в гору, и ныне он — одно из достояний города. На публике он носит золотую цепь, пожалованную ему королем Франции, его писания ходят по рукам среди знатоков, и в Венеции полно людей, готовых оказать ему добрую услугу, только чтобы он не причинил им зла.

За последние годы они с моей госпожой неожиданно крепко подружились. Пламя страсти, которое некогда сжигало их обоих, превратилось в тлеющие угольки. Успех принес ему многочисленные победы над женщинами, которые всячески стремились ему угодить, так что он не нуждался во внимании со стороны Фьямметты. И, говоря по правде, оба они до такой степени превратили свою частную жизнь в публичную, что каждый был благодарен другому уже за то, что в обществе человека, знающего его насквозь, не нужно притворяться и разыгрывать очередную роль. Когда они не сплетничают, то играют в азартные игры, которые недавно сделались всеобщим увлечением в Венеции, а порой на досуге мы играем все вместе, втроем, переворачивая расписные карты с изображениями переменчивой Фортуны. Следует добавить, что каждый из нас держит слово и все эти годы книга «Позиций» остается надежно спрятанной подальше от глаз публики. Детей в нашем доме нет, и лишь одна эта книжка может застраховать нас от разорения в старости.

Я обхожу Кампо-деи-Санти-Апостоли, двигаясь к северу по паутине узких улочек. Постепенно богатство уступает место бедности. Я нагибаю голову и покрепче прижимаю к груди кошелек. По контрасту с окружающими кварталами дом Тициана, стоящий на самом берегу лагуны, заявляет о положении владельца — новообретенном, но достаточно высоком. В ясный день отсюда можно увидеть гору Антелао в Кадоре, и я уверен, что именно поэтому Тициан выбрал сие место — он трепетно относится ко всему, что связано с воспоминаниями о его родном городе.