Жизнь вдребезги

Я поднял голову и заметил на высоте четырех или пяти метров перекладину трапеции, свивавшуюся на конце каната. Второй канат был оборван.

— А теперь, — сказал Поль, — попытайтесь спокойно объяснить нам, что же произошло.

— Семья Регане… — вновь заговорил Орландо. — Вы, наверное, знаете… Отец убился четыре года назад.

Волнение, все настойчивее проявлявшийся акцент, быстрая речь — мы с трудом понимали, о чем он говорит. Но нам удалось уяснить себе, что после смерти отца, погибшего в результате несчастного случая, Регане так и не смог найти нового партнера и изменил свой номер. Оставив вольтижировку, он приступил в одиночку к разным упражнениям, в частности к удерживанию равновесия, стоя на голове на перекладине трапеции. Это было восхитительное зрелище и — как уверял нас Орландо — безопасное, так как при малейшем отклонении в сторону Регане мог ухватиться за канаты.

— На какой высоте он работал? — спросил Поль.

— Он начинал с четырех метров, а потом трапецию осторожно поднимали метров на десять.

— Без страховки?

— Без страховочной сетки… Публика — она же любит ощущать страх!

— Тем не менее, — сказал Поль, — все же риск был, коли он упал.

— Он упал, потому что оборвался один из канатов, — сказал Орландо. — Там, совсем высоко!

Поль, в свою очередь, поднял голову.

— А если повредили установку?

— Но это невозможно, — запротестовал Орландо без особой уверенности. — Все мы — это большая семья, семья, в которой любят друг друга…

— Он тренировался, когда произошел несчастный случай?

— Да. Каждое утро часам к семи он приходил порепетировать. Он опускал свою трапецию… туда, где вы ее видите… и делал несколько упражнений… Никакой акробатики… Простая зарядка, чтобы проверить реакцию.

Поль подал мне знак, и мы приблизились к группке людей, которая постепенно умолкала. В центре, на песке распластался Регане. Он лежал на спине, в одном тренировочном костюме голубого цвета. Никаких следов крови. Возле него, стоя на коленях, громко всхлипывая, плакала женщина лет пятидесяти.

— Его мать, — шепнул Орландо.

— Врач осмотрел тело?

— Да. Сказал, что он, должно быть, скончался на месте.

И он провел ребром ладони по затылку.

— Я хотел бы осмотреть канаты трапеции, — сказал Поль. — Попросите их спустить.

Орландо отдал распоряжение на каком–то языке, который я не смог распознать, и униформист направился к шесту, к которому крепился моток канатов. Я наблюдал за матерью. Это была цыганка. Она сидела на корточках, утопая в ворохе разноцветных юбок, у нее был точеный профиль старой индианки. Она держала руку сына, а ее губы двигались то ли молясь, то ли проклиная. Покойник, мужчина двадцати пяти — тридцати лет, скорее низкорослый, не очень красивый, лежал у ее ног.

Падение спутало его черные, набриллиантиненные волосы. У основания шеи виднелась татуировка. Ассистенты, казалось, замерли, потрясенные, а в глазах у женщин стояли слезы. Поль позвал меня к себе. Он держал перекладину трапеции и оборванный канат.

— Смотри!

Я моментально все понял. Не доходя до верхнего конца, канат был надрезан на три четверти с помощью очень острого лезвия, которое аккуратно рассекло пеньковые волокна. Под тяжестью Регане целые канатные пряди натянулись, потом лопнули и закрутились тонкой спиралью.

— Падение последовало неизбежно, — заметил Поль.

Он показал свое открытие Орландо, который долго качал головой, не говоря ни слова. Он неумело ломал комедию, наверное, с самого начала почувствовал, что речь идет о преступлении, но, должно быть, опасался расследования, которое помешало бы продолжить представления.

Позади нас пронесся какой–то шумок. Это уводили мать Регане, в то время как двое мужчин набрасывали на труп конскую попону.

— Вчерашний вечер прошел без инцидентов? — спросил Поль. — Регане как обычно исполнил свой номер?

— Да… Ничего особенного.

— Кто–то имел зуб на него, — продолжил Поль. — И, по всей очевидности, кто–то из цирка. Вредительство произошло ночью. Знали, что Регане тренируется в одиночку рано утром. Преступник, возможно, думал, что у него будет время заменить канат прежде, чем забьют тревогу. Это не представляло серьезных трудностей, и все поверили бы в несчастный случай. Кто обнаружил тело?

— Киелия… Клелия… это его мать… Она пришла сюда часам к восьми.

— А кто предупредил полицию?

— Я, — выговорил Орландо.

— Вы сразу же подумали, что его смерть подозрительна, не так ли? Почему?

Орландо колебался, затем, взяв нас под руки, увлек в сторону.