Жизнь в средневековом городе

Развитие готической архитектуры не случайно совпало с периодом растущего благополучия людей. Епископ Труа не смог бы взяться за строительство нового собора Святых Петра и Павла в XI веке — не только из-за отсутствия строительной техники, но и из-за нехватки средств.

Деньги на оплату строительства собора поступали из нескольких источников. Помимо неуклонно растущих доходов капитула и связанных с ним структур, добавилась также прибыль от индульгенций, составлявших монополию епископа. Многие алчные вельможи заключали с Богом мир при помощи щедрых пожертвований в фонд строительства собора. Особенно изобильным источником были завещания³⁴. Церковь неустанно и весьма умело агитировала прихожан составлять завещания в ее пользу. Реликвии, отчасти оправдывающие возведение соборов, также помогали собирать деньги задолго до того, как здание было достроено. Священные реликвии привлекали паломников к месту строительства и вдобавок, будучи мобильными, могли быть отправлены в тур по окрестностям для сбора средств. Так, реликвии из Лана путешествовали далеко на юг, добравшись до Тура, а также на север и на запад, побывали в Англии, где посетили Кентербери, Винчестер, Крайстчерч, Солсбери, Уилтон, Эксетер, Бристоль, Барнстейбл и Тонтон, совершая при этом чудеса на всем своем пути.

Однако, даже черпая из такого бездонного ресурса, как нечистая совесть и вера в возможность духовного исцеления, немногие соборы смогли бы дождаться завершения строительства без помощи стимула совсем другого рода: гражданской гордости. Соборы принадлежали городу не меньше, чем епископу, и нередко использовались в мирских целях — например, в качестве места проведения собраний. Поэтому можно было смело рассчитывать и на финансовую поддержку со стороны горожан, не только в форме частных пожертвований от состоятельных жителей, но и корпоративных взносов от гильдий. Пекущиеся о своей репутации, блюдущие традиции благочестия и весьма богатые ремесленные гильдии соревновались друг с другом, а также с великими сеньорами и прелатами, спонсируя «стеклянные картины» на сюжеты из библейской истории и житий святых, составлявшие главную славу соборов, — а также не меньше половины стоимости затрат на их строительство. Как минимум об одном соборе, Шартрском, мы располагаем достоверной информацией: из ста двух витражей сорок четыре дарованы принцами и другими светскими аристократами, шестнадцать — епископами и иными духовными лицами, а остальные сорок два — городскими гильдиями, оставившими «подписи» в виде изображений своего ремесла.

Витражи устанавливались в окна не сразу. Собор мог оставаться незастекленным сто и даже двести лет после начала строительства. Установление витражного заполнения окон клеристория[33] в хоре являлось большим событием. Готовое панно, набранное из фрагментов цветного стекла, передавали наверх из рук в руки и помещали на горизонтальную железную направляющую с выступающими штифтами, концы которой были заглублены в кладку. Вторая направляющая с отверстиями, совпадающими со штифтами, закреплялась параллельно первой перекладине сверху. Вместе обе эти перекладины и вертикальные стойки надежно удерживали стекло и оберегали от колебаний под напором ветра.

Стекло изготавливается не рядом с собором и даже вовсе не в пределах города. Хижина стекольщика располагается в ближайшем лесу, предоставляющем мастеру топливо и сырье. Стеклоделие — очень древнее искусство, да и цветному витражному стеклу по меньшей мере несколько веков, но еще недавно оно не пользовалось спросом. Новые технологии и возросший достаток превратили его производство в крупную отрасль.

Процесс стеклоделия, принесенный в Северную Европу венецианцами, почти не изменился с древнейших времен: две части золы (лучше всего из пережженной древесины бука) необходимо было смешать с одной частью песка, затем поместить в жаркий огонь каменной печи, выдуть и разрезать. Выдувание совершалось при помощи полутораметровой трубки, на конце которой образовывался стеклянный пузырь в форме длинного цилиндра, «запечатанного» с одного конца и почти «запечатанного» с другого. Цилиндр разрезался вдоль раскаленным добела железом, после чего заготовка снова нагревалась и раскрывалась по шву, превращаясь в лист. В результате получался кусок стекла неравномерной толщины и с множеством неровностей — пузырьков, волн и линий, — мутноватый, бледно-зеленого цвета. Средневековые стекольщики, как и их предшественники, не умели создавать высококачественное прозрачное и бесцветное оконное стекло. В частности, поэтому остекление не пользовалось большим спросом для небольших окон романской архитектуры.