Жизнь в Советском Союзе была...

В общем, девчонки пригласили нас перебираться поближе. Ну и некоторые, я в том числе, перебрались. Лежим на сдвинутых кроватях вперемешку: мальчик- девочка- мальчик- девочка, беседуем. Слева от меня лежит пионервожатая Надя, справа другая девчонка, имени которой я уже не помню. Обе, когда невольно соприкоснешься с ними плечами или руками под одеялом, горячие, прямо таки пламенные. Темно и весело. И главное, шепот наших разговоров уже никому не мешает отдыхать.

Если кто-то ждет описания групповухи, то тот обломается. Все было мирно и невинно. Ну повалялись подростки рядом с друг другом, пошептались и не более того.

7.

Как видите, в моих воспоминаниях о пионерском лагере много чего сохранилось, и милые детские игры, и игры подростков вроде "бутылочки" — был и такой эпизод в жизни, и конфликты, и дружба, и первые поцелуи, а вот маршировки в пионерской форме в моей памяти как-то не отложились. Наверное, потому, что они никогда не были для меня в то время главными событиями. Даже военно-спортивная регулярная игра "Зарница", обязательно проводимая один раз за смену, мне ничем особенным не запомнилась. Видимо, в силу формальности. Ну прошла и прошла, так же как не запомнились и родительские дни. Приехали тебя проведать предки, привезли газировки и конфет с печеньем, натрескался ты сладкого, что в этом особенного? И только у закоренелых антисоветчиков отдых в пионерских лагерях был связан с бесконечными линейками, заучиванием речевок и террором воспитателей, заставлявших их- бедолаг- каждое утро умываться, в полдень ложиться на сончас, а каждый вечер чистить зубы. Бедные, бедные антисоветчики, как же им не везло в жизни…

Глава 3. Возвращаясь в 1973-й

1.

Еще зимой этого года, до моей последней поездки в "Чайку", роясь на антресолях нашей квартиры в залежах старых вещей, я обнаружил несколько отцовских книг. Одна была посвящена сварочному делу и называлась "Справочник сварщика". Весьма полезная, наверное, но… Но у меня дома не было сварочного аппарата и вычитанными там советами я воспользоваться все равно не мог.

Другая называлась типа "Охота в СССР" и содержала массу интересных сведений. Я с любопытством прочитал о разных способах охоты, о животных и птицах, на которых в СССР охота была разрешена, об охотничьем оружии и снаряжении. Вот только одна беда: у меня не было ни своего охотничьего ружья, ни охотничьего билета, так что проверить на практике полезность полученных знаний я тогда не мог. Был там, правда, раздельчик про охотничьи боеприпасы, в котором популярно сообщалось о том, как в домашних условиях из обыденных химикатов получить дымный порох. Но я уже был большенький и понимал, что самовольное производство взрывчатых веществ в СССР не только не приветствуется, а даже, вроде как, преследуется по закону, так что и эту книгу я был вынужден отложить в сторонку.

Поэтому пришлось перейти к оставшимся трем книгам, а все они оказались посвящены шахматам. Как сейчас помню, одна называлась: "Комбинации и ловушки в дебюте" Бориса Вайнштейна; другая была о матче за звание чемпиона мира между Петросяном и Спасским 1966 года; а третья — "Первая книга шахматиста" В. Панова.

Книга Вайнштейна была самая тонкая, и я начал с нее. Затем почитал Панова и вскоре всерьез увлекся шахматами. Я проштудировал их все полностью, и очень пожалел, что не прочел их раньше, год назад. Тогда я бы того пацана — шахматиста из "Чайки" уделал бы одной левой!

Шахматы мне понравились, там была логика, там были остроумные и логичные решения, и там была красота. Я увидел и смог понять эту красоту шахмат. Вообще, как мне кажется, в шахматах успех ждет того, кто при взгляде на шахматную доску видит не деревянную доску в клеточку с набором резных фигурок, а позицию, поле боя идей и умов. И мне кажется, что взглянув на доску, я тоже вижу, хорошо ли, плохо ли стоят фигуры игроков, кто кому чем угрожает, и кто чего должен опасаться. Пусть моя оценка не так глубока, как у признанных мастеров, но все равно фигурки для меня стали как живые, и я, как мне кажется, понимаю логику их движения.

Так что в 1973 я вплотную занялся изучением шахмат. Я последовательно обыграл сначала брата Володю, несмотря на его математические способности и образование он в шахматы играл плохо. Гораздо лучше у него получалось соревноваться в преферансе. Потом пришла очередь Юрия. Старший брат играл лучше Володи, но тоже вскоре ничего не мог мне противопоставить. Лешка со мной за доску даже не садился. Лешенька, как я уже говорил, прибился к секции спортивного ориентирования, базировавшейся в нашей школе. С тех пор наши с ним спортивные дороги разошлись и уже не пересекались. Пришлось мне обыгрывать отца. Когда я понял, что и отец со мной не может совладать, пришлось искать соперников на стороне. Уж не знаю почему я не пошел с этой проблемой во Дворец пионеров, откуда начинал свой шахматный путь мой одноклассник Сеня Двойрис. Видимо, мне казалось, что дворец- это для пионеров, а я-то уже был комсомолец. Поэтому я направился в городской шахматный клуб.