Жизнь в Советском Союзе была...

Другое дело сарайки. Вот возле них была какая — никакая жизнь. Там можно было играть, там можно было увидеть много интересного. То кто-нибудь из мальчишек возьмется за ремонт своего велосипеда, и вокруг него соберется группа ребятишек "советчиков-специалистов". То кто-то из мужчин зачнет строгать какую-то деревяшку или пилить железку, и можно, сидя в сторонке, посмотреть, как ловко и умело он это делает. То хозяйка распахнет дверь своей сарайки, и можно увидеть, что у нее в ячейке вырыт погреб, из которого она поднимает на свет божий какие-то свои запасы для встречи гостей. Бывало, что перед началом охотничьего сезона кто-то из мужиков возьмется делать войлочные пыжи из старого валенка — тоже весьма любопытное зрелище.

На шиферной крыше сараев можно было играть в баши — (разновидность игры в догонялки) — и демонстрировать свою ловкость, перепрыгивая с нее на рядом стоящие металлические гаражи и обратно. В общем, не скучное было место.

Еще правее располагался сам 23-й дом по улице Колхозной. Был он деревянный, засыпной, оштукатуренный и побеленный в желтый или желто- оранжевый цвет. В нем было два подъезда и восемь квартир. В отличие от кирпичных домов по Краснознаменной, в этом не было ванных комнат и жильцам приходилось мыться либо в корыте на кухне, либо ходить в баню. Лестничные пролеты между этажами в 23-м доме были деревянными и потом указались прикольными и симпатичными.

Еще правее был уже проспект Победы. Вдоль проспекта двор был огорожен полутораметровым штакетником с двумя калитками. Начинался он у 23 дома, а заканчивался у 28-го по улице Краснознаменной. На площадке между двумя этими домами периодически то возникала, то исчезала песочница.

28-й и 30-й дома на Краснознаменной мало чем отличался друг от друга, даже расположение комнат в квартирах было аналогичным. Единственно, что дом N28 был построен был буквой "Г", что позволило втиснуть в него по одной лишней квартире на каждом этаже первого подъезда, всего их было 14. Кроме того, подвал 28-го дома, в отличие от подвала дома N 30, имел сквозной проход, и если двери туда были открыты в обоих подъездах, то из подъезда в подъезд можно было пройти через подвал, не выходя на улицу.

Узнал я об этом случайно, уже в отроческом возрасте, когда именно в этом подвале была устроена игра со стрельбой из пистолетов с пистонами. Команды "бойцов" заходили в подвал с разных подъездов, где-то на середине встречались и устраивали перестрелку. В кромешной темноте подвала вспышка и звук от сработавшего пистона давали иллюзию настоящего выстрела, так что игра ребятишкам нравилась. Вот только жильцам первого этажа быстро надоели табуны пацанов, бегающих под их квартирами мимо их ячеек, да еще и устраивающих там шумные дуэли. Двери подвалов вскоре оказались на запоре.

От 28-го дома до дома N30 по Краснознаменной двор также был огорожен штакетником, в котором тоже имелась калитка для пешеходов. Забор простоял лет восемь, добросовестно исполняя свои ограничивающие доступ обязанности. А потом его сломали. И я даже видел, кто это сделал и как.

Один из столбов калитки подгнил, и стал клониться к земле. Вместе с собой он тянул вниз и большой пролет прибитого к нему штакетника. Гуляя по двору, группа малолетних обалдуев в возрасте от семи до десяти лет обнаружила эту неустойчивую конструкцию и опытном путем определила, что если навалиться на забор, то согласно законам физики, он начинает вибрировать вверх-вниз, позволяя бесплатно покачаться.

Одного ребенка забор качал легко, с двумя сорванцами тоже справлялся. Но ждать своей очереди для получения удовольствия никто не хотел, и мы навалились на него сразу впятером или вшестером, пролет-то был длинный…

Надо ли говорить, что трудяга забор такого напора не выдержал и, качнувшись несколько раз, с жалобным треском рухнул на землю. Сразу раздался рев моего ровесника Вовки Попова. Он единственный серьезно пострадал от этого падения, разбив себе нос до крови. Все остальные сразу разбежались и сделали вид, что они тут ни при чем. Ревущего Вовку увела его старшая сестра Валентина, а мы пошли искать себе другое развлечение.

Поваленный забор пролежал неделю или две. ЖЭК Мостопоезда восстанавливать его не спешил, и через некоторое время его сломанные пролеты растворились в ночи. Скорее всего, жители частного сектора Колхозного поселка растащили его на дрова. Они всегда заботливо собирали в наших дворах все деревянное, что считалось бесхозным и могло быть использовано в роли топлива для печи. Бесхозным же они считали все, что не было хорошо прибито или оснавательно вкопано.

На маленьком пустыре между домами 28-м и 30-м долгое время не было ничего интересного, мы даже игр там не устраивали. Но однажды туда прикатил экскаваторик "Беларусь", который вырыл на нем большую яму. Потом было еще несколько строительных операций, и, в результате этих трудов, на площадке появились два погреба, в которых хозяйки этих семей из нашего дома теперь могли хранить всякие соленья, варенья и картошку.