Жизнь в Советском Союзе была...

И пусть он не был евреем, но осмеливался читать со сцены стихи Есенина и юмористические рассказы полузапрещенного Зощенко, не называя, впрочем, имен авторов. Да и пьесы ставил каких-то непонятных драматургов с подозрительными фамилиями. Как мне объяснял отец, из-за малого количества коротких пьес с небольшим количеством действующих лиц, написанных советскими драматургами, он сам вынужденно сочинял театральные миниатюры, слепленные по всем шаблонам соцреализма и проповедующие согласно веяниям той эпохи борьбу хорошего с еще более лучшим. Но поскольку папа мой не был членом литературных союзов, то ставить пьесы собственного сочинения права не имел и потому скрывал свое авторство. Начальству он говорил, что написаны эти пьески ленинградскими и московскими драматургами, и называл при этом популярные еврейские фамилии. Все равно начальники проверять существование автора не будут, они же не завзятые театралы, за новинками не следят.

Поэтому, когда запахло жаренным, и речь пошла о возможном запрете на профессию, (за космополитизм на излете сталинской эпохи уже не сажали, но лишали должностей с такими записями в трудовой, что мало не покажется), отец решил уволиться сам, не дожидаясь, когда его погонят поганой метлой. Заодно родители решили сменить и место жительства. Так они оказались в Молдавии.

Я долго не мог понять, почему именно в эту республику они поехали, никаких молдавских корней у предков моих не просматривалось, пока случайно в своих архивах не обнаружил фотографии одного из старших братьев отца — Михаила. Оказывается, Михаил после демобилизации из армии обосновался в этой южной республике в городишке Леово. Видимо, после войны братья списались, и когда младшему Алексею стало туго, старший Михаил предложил переехать поближе к нему. Именно в этот город на самой границе с Румынией отец с матерью приехали в конце августа 1949 года. Первого сентября 1949 года мать устраивается там работать бухгалтером в Совхозрабкоопе Леовского Райпотребсоюза.

Я не знаю, как сложились взаимоотношения между семьями братьев, но моим родителям чем-то там не прижилось, поскольку уже в марте 1950-го они покидают солнечную Молдавию.

Отец вербуется в кочевую строительную контору Мостопоезд — 424 на должность кузнеца. Почему кочевую? Потому что у этой мостостроительной организации нет никакой постоянной базы и она, восстанавливая разоренную войной страну, просто переезжает всем составом от одной стройки до другой. Люди с семьями живут в вагончиках, места постоянной прописки не имеют и подчиняются полувоенному МПС.

Весной 50-го мои родители оказываются в г. Щурово Московской области, где Мостопоезд — 424 строит мост через реку Оку.

Мать в Подмосковье на работу то ли не берут, (в мостостроительной организации для женщин рабочих мест было не так много), то ли она сама решила быть домохозяйкой, ведь в сентябре 1950 года у Юры появляется младший брат — Володя. За двумя пацанятами нужно приглядывать.

Город Щурово сейчас бесполезно искать на карте Московской области, так как в 1960 он административно вошел в состав Коломны и стал ее городским районом.

Аналогичная история, кстати, произошла и с Крайновкой. Село, по счастью, не исчезло с карты страны, но потеряло высокий статус районного центра, став рядовым поселком. Не стало в Крайновке ни райкома КПСС, ни райисполкома, ни других районных организаций, а вместе с ними исчезли и все привилегии и возможности для дальнейшего развития. К тому же, в результате нового возникновения Чечено- Ингушской АССР, Грозненская область была ликвидирована, и поселок из состава РСФСР административно перешел в подчинение к Дагестанской АССР.

Так что мои старшие братья в своих свидетельствах о рождении имеют записи о несуществующих ныне административных единицах: Юрий — отмененную Грозненскую область, а Владимир — растворившийся в Коломне городок Щурово.

В Щурово мои родители живут и работают где-то до конца 1954 года, а затем отправляются на новую стройку в Казахстан.

Как известно, главный советский волюнтарист Никита Сергеевич Хрущев именно тогда объявил о планах освоения целины. И, следуя указаниям партии, боевой отряд мостостроителей в первых рядах целинников в январе 1955 потянулся в Акмолинск (ныне столица Казахстана — Астана).

В Акмолинске многие мостопоездцы, включая моего отца, получили вполне заслуженные медали за освоение целины, и, выполнив все задания партии, в конце 1957 года отправились на Южный Урал. В город Челябинск.

В МПС было решено, что именно в этом городе Мостопоезд — 424 встанет на прикол. В Челябинске будет развернута база мостостроительного треста, и на стройки мостов и путепроводов больше не будут выезжать эшелонами, всем кагалом с детьми и женами, как прежде. В командировки вахтовым методом будут ездить только необходимые работники.

Людей селили прямо там, где встали эшелоны, — на платформе "19 км" — (ныне это поселок Федоровка на юге Челябинска). Вскоре из привычных всем вагончиков людей распихали по быстро возведенным засыпным дощатым баракам.