Жизнь-в-сновидении

-- В этом нет надобности! -- воскликнула я в отчаянии. -Я все помню! -- И, действительно, так оно и было. И не только то, о чем говорил Мариано Аурелиано, но также и другие события.

-- Правда ли, что м-р Аурелиано...

-- Клара просила тебя называть его "нагваль Мариано Аурелиано", -- прервала меня посреди фразы Кармела.

-- Сны -- это ворота в неизвестность, -- сказала Флоринда, гладя меня по голове. -- Нагвали руководят людьми через сны. И создание сновидения -- искусство, которым владеют маги. Нагваль Мариано Аурелиано помогал тебе попадать в те сновидения, которые снились всем нам.

Я часто заморгала ресницами. Тряхнула головой, затем опрокинулась назад на подушки, лежавшие на диване, шокированная абсурдностью всего того, что я вспоминала.

Я вспомнила, что видела их во сне год назад, в Соноре. Во сне, который продолжался, как мне казалось, целую вечность. В этом сне я встретилась с Кларой, Нелидой и Хермелиндой. Другая группа, -- сновидящие. Они рассказали мне, что их лидером была Зулейка, но мне все еще не удавалось увидеться с ней во сне.

По мере того, как воспоминания, связанные с этим сном, всплывали в моей голове, я осознавала, что ни одна из этих женщин не была ни более, ни менее значительной, чем остальные. То, что одна женщина в каждой группе была лидером, было связано не с ее силой, престижем, достижениями, а с вопросами эффективности. Не знаю почему, но я была уверена, что все, что имело для них значение, -- это их глубокая привязанность друг к другу.

Во время того сновидения каждая из женщин сообщила мне, что моим учителем сновидения является Зулейка. Это было все, что мне удалось вспомнить. Как и говорила мне Клара, мне нужно было увидеть их еще один раз -- наяву или во сне, чтобы мои знания о них закрепились. Пока же они выглядели бестелесными воспоминаниями.

Я смутно слышала слова Флоринды о том, что после нескольких попыток я смогу глубже овладеть перемещениями из воспоминаний о сновидении в само сновидение, возвращаясь затем к состоянию обыкновенного пробуждения.

Я слышала, как Флоринда засмеялась, но в комнате меня больше не было. Я шла, пересекая заросли колючего кустарника. Я шла медленно по невидимой тропе; это было немного нелегко, поскольку вокруг не было ни света, ни луны, ни звезд на небе.

Притягиваемая какой-то незримой силой, я шагнула в большую комнату. Внутри нее было темно, если не считать линий света, крест-накрест протянувшихся от стены к стене поверх лиц людей, сидящих двумя кругами -- внутренним и внешним. Свет то ярко вспыхивал, то становился тусклым, как будто кто-то из людей в кругу игрался электрическим выключателем, то включая его, то выключая.

Я узнала Мариано Аурелиано и Исидоро Балтасара, сидящих спиной друг к другу в центре внутреннего круга. Я узнала их не столько по лицам, сколько по их энергии. Дело не в том, что их энергия была ярче или не такая, как у других, -- ее просто было больше, она была массивной. Она представляла собой один великолепный, огромный источник неиссякаемой яркости.

Комната сияла белизной. В каждой вещи была живость, каждый угол и край отдавал твердостью. В комнате была такая чистота, что каждый предмет выделялся сам по себе, особенно те линии света, что были прикреплены к людям, сидящим в кругу, или исходили от них. Все люди были связаны линиями света и выглядели так, словно были узлами гигантской паутины. Все они общались без слов, посредством света. Меня тянуло в это безмолвное электрическое поле, пока я сама не стала узлом этой светящейся паутины.

-- Что сейчас будет? -- спросила я, глядя вверх на Флоринду. Я лежала на диване, моя голова покоилась у нее на коленях.

Она не ответила, не ответили и Кармела с Зойлой, сидевшие рядом с ней с закрытыми глазами. Я повторила свои вопрос несколько раз, но услышала лишь ровное дыхание трех женщин. Я была уверена, что они спят но тем не менее чувствовала на себе их спокойные, проникновенные взгляды. Темнота и тишина передвигались по дому словно что-то живое, неся с собой ледяной ветер и дыхание пустыни.

Глава 9

Я, дрожа от холода, плотнее закуталась в одеяло и села. Я проснулась в чужой постели, в чужой комнате, где из мебели была только кровать и ночной столик, но все вокруг казалось смутно знакомым. Понять, почему это так, я не могла. Может, я все еще сплю, подумала я. Как мне знать, что это не сон? И я снова опустилась на подушки. Я лежала, закинув руки за голову, и перебирала в уме виденные и пережитые мною причудливые события, -- наполовину сны, наполовину воспоминания.

Все это, конечно, началось годом раньше, когда я везла в машине Делию Флорес в дом целительницы. Она тогда заявила, что пикник, на котором я там побывала вместе со всеми, был сновидением. Я посмеялась над ней и отвергла ее утверждение как совершенно нелепое.