Жизнь в розовом свете

…Драгомил Стефович — мэр Сплита с гордостью показывал гостям яхту, приобретенную у итальянского друга в качестве «прогулочного средства для гостей города».

— О нет, господа, это суденышко и все на нем имеющееся — муниципальная собственность. Ведь у нас почти социализм, — подмигнул он немногочисленным приглашенным. — Но здесь я принимаю лишь самых дорогих гостей. Госпожа Петти! Я и моя супруга — ваши верные поклонники.

Он поцеловал руку Агнес. — Сегодняшний ужин посвящен вам.

— И ещё одному человеку, который, кажется, нашел более интересное занятие, — язвительно вставила жена мэра из породы вечно обиженных и неоцененных мужьями интеллектуалок.

— Дорогая, Ник днем звонил из Рима и обещал непременно посетить нас. Но погода, кажется, нелетная. — Он развел короткими руками. — На палубе становится прохладно. Прошу всех в салон, необходимо срочно оценить достижения нашего повара.

Агнес посмотрела на сверкающие за пеленой дождя городские огни, ровную ленту фонарей набережной, яркие прожектора причала, желтую россыпь светящихся окон и взгрустнула — почему-то вдруг надоели чужие города, в которых не было своего очага, своего дома, окна… А турне продлится до Рождества…

— Здесь сыро, — легонько обняв за плечи, Питер подтолкнул её к двери в салон…

…Ужин подходил к концу. Наступив под столом на ботинок Питера, Агнес дала понять — пора готовить отступление. Три супружеские пары, представлявшие цвет городских властей, весь вечер просили актрису что-нибудь спеть. Она ловко увиливала и теперь решила поставить точку.

— Друзья, мне было бы приятно проститься с вами детской песенкой я пела её девчонкой перед закрытием маленькой венской пивной. А Питер обходил столики с шапкой.

— Неправда, Агнес! Я разносил корзиночку с цветами, зачастую в неё клали монеты. Еще бы — ты так чудесно пела — ласковым, завораживающим голоском.

— Позвольте? — Агнес присела к пианино и пробежала по клавишам. Отличный инструмент.

— Специально вызывал настройщика. Он провозился целый день, — объяснил мэр.

— Песенка простенькая, я пела её на венгерском, а последний куплет по-немецки. И все подпевали. Попробуем вместе, а?

Пение получилось веселое и нестройное — так обычно завершаются вечера в сытно отужинавших компаниях. Но Агнес аплодировали бурно, словно на премьере в «Ла Скале». Она получила в подарок чеканный герб города и, распрощавшись с гостями, стояла у двери на палубу. Там уже ждал готовый к отправке катер.

— Я распорядился натянуть парусиновый тент, — сказал Стефович. Прошу прощения, дорогая моя, идея с ужином на яхте оказалась не из лучших. Так всегда получается, когда хочешь особо блеснуть.

— Слава Богу, я успел! — В дверях, столкнувшись с Агнес, возник человек в мокром плаще. В его густых волосах блестели дождевые капли и седина.

— Господи, Ник! На море поднялся шторм? — бросился к нему хозяин, помогая раздеться.

— Всего лишь дождь. К тому же яхта дрейфует в полумиле от берега. Кораблекрушение нам не грозит.

— Вы моряк? — протянув руку, Агнес кивнула на офицерский запоздавшего гостя.

— О нет, летчик. А вы — Королева чардаша.

Прежде чем коснуться губами её руки, Ник заглянул Агнес в глаза мимолетно и вопросительно.

«Не надо было ехать сюда» — молниеносно пронеслось в её голове…

6

В купе скорого поезда, несущегося в Берлин, было много шоколадного бархата и блестящих никелем деталей — мягко, уютно, тепло…

Питер молчал, погрузившись в западногерманский журнал «Зеркало». Агнес смотрела в окно на предгорья Альп, пестро расцвеченных осенью. У горизонта — каменные великаны в снеговых шапках, под ними — плывущая гигантская карусель холмов с рощицами, лоскутами распаханных полей, маленькими домами, теснящимися вокруг остроглавой церкви, как дети вокруг елки. И все это — в чередовании света и тени от бегущих по небу туч. Когда поезд, свирепо гудя, влетел в тоннель, в черном стекле появлялось отражение бархатного купе и глядящей прямо на себя женщины.

Агнес была в светло-сером дорожном костюме, отделанном серебристой норкой, и маленькой меховой шапочке. Элегантная дама с тревожным нервным лицом.

— Ты похожа на перепуганную белку, — не глядя на Агнес сказал Питер. Знаешь, она все вертится, вертится в своем колесе, вдруг останавливается и замирает: «Куда мчусь?» — спрашивают удивленно блестящие глазки.

— Угадал… Как же хочется выскочила из этого колеса! — Она с тоской проводила взглядом карабкающуюся по склону деревеньку. — Вот в такой домик под черепичной крышей на краю букового леса. И чтобы елки и белки, и птички, и цветочки… — все рядом.

— Но ведь он — летный офицер, Агнес. А ты мечтаешь о лесорубе. — Питер с напускным интересом листал журнал. — Здесь пишут, что в Югославии гастроли Агнес Петти прошли с триумфальным успехом.