Жизнь в нелюбви

В этот вечер дети долго не могли уснуть, переволновавшись. Уж Вика им и книгу читала, и про археологию рассказывала, и песни пела. Только после полуночи она вышла во двор, где сидел в шезлонге, нервно подёргивая ногой, Саша. Разговор был тяжёлый, но, к сожалению, не только назревший, но и перезревший. Она сходу спросила, сколько просит за свою паршивую фелюгу его приятель Станко. Уйдя с пляжа, она за четыре часа ходьбы по городку выяснила и цены, и запросы, и обстоятельства. В общем, планы у Александра были такими: скинуть опеку на кузена, купить парусник, жить на нём и зарабатывать катанием туристов по морям, по волнам. Он со Станко этим занимался и очень это ему понравилось. Так вот, в соседнем городке некто Вук продает такое же корыто на треть дешевле. И не надо Саше говорить о честности друга, кто из них бизнесмен, Вика или Саша? А бизнесмен должен знать, что в бизнесе друзей нет.

Назавтра недовольный Александр взял у Алексея автомобиль и повёз семью в соседний городок. Осмотрел судно, в чём-то оно оказалось лучше, в чём-то хуже. И морщина надолго залегла на лбу горе-предпринимателя, дураком ему быть не хотелось. Поэтому рванули они в ближайший порт, и там им предложили нечто похожее, но в половину от первой цены. Вика посмотрела на его несчастное лицо и сказала:

— Как говорит моя бывшая соседка, невольники — не работники. Тебе не нужна семья, тебе нужна вечная игра. Не осуждаю, а отпускаю. Но опуститься до бомжа я тебе не позволю. И брать деньги у человека, который имеет к тебе шкурный интерес, тоже не позволю. Понял, о ком я? Не смей брать деньги у Алексея! Ну, только если он предложит тебе работу в своём отеле. Это корыто я оплачу, а ты перепишешь свою половину квартиры на детей. И ту квартиру, что тебе купил покойный брат, я продам, а тебе куплю здесь жильё. Я уже приглядела домик наверху у скал. В сезон будешь комнаты сдавать для небогатых отдыхающих. Морские прогулки и сдача жилья — это уже бизнес, а не околачивание груш.

Вернувшись домой, он быстренько рассчитался, погрузил вещи на машину и отправился в многодневный путь к новому месту жительства. Прощаясь с племянниками, Саша стыдливо отводил глаза. Рома хлюпал носом, а Стас попрощался довольно холодно.

— Ты что это? — спросила его Вика, когда машина выехала со двора, и они развернулись к подъезду.

— Мы ему надоели, — сердито ответил подросток.

— Да нет, скорее, он с самого начала взял ношу не по себе.

— Ну и пусть уезжает, обойдёмся! Вика, а денег нам хватит?

— Не волнуйся, у меня приличная зарплата. И отец о вас позаботился.

Был Саша, конечно, слабаком, но только когда уехал, Вика ощутила, как много значило его участие в жизни детей. Раньше он мог подстраховать её, если ей нужно было уйти, он занимался с ними, мог что-то приготовить, помочь с уроками и поделками, отругать, провести воспитательную беседу. Вырос Стас, и некоторые вопросы, связанные с физиологией, мог донести до него только мужик. А ещё Роме предстояло идти в первый класс. Да, ему только шесть, но по развитию он опережал сверстников, и все твердили, что не стоит оставлять его в саду ещё на год. Долго искала няньку на неполный день, чтобы забирала из школы, кормила, гуляла и следила до возвращения Вики с работы. Пара воспитательниц не прошли испытания, и когда она уже отчаялась, свои услуги предложила соседка из квартиры напротив, та самая элегантная дама Розалия Карловна, что когда-то потрясла Вику своим лексиконом. Одинокая, слегка за шестьдесят, замкнутая, ни с кем из соседей не общающаяся, она вдруг сама подошла к ней и сказала, что может забирать мальчика из школы и следить за ним до возвращения матери.

Через несколько дней Вику вызвали в школу. Её Рома назвал так нелюбимую им Марину Лапину профурсеткой! А Лапина-мама подняла этот инцидент на принципиальную высоту и потребовала, чтобы стороны конфликта собрались у директора. Рома, угнувшись, бурчал, что Марина очень противная девчонка, и извиняться он не будет. Директор молчал, очевидно, боясь открыть рот, губы его дёргались. Вика предположила, что бедняга просто боится заржать. Людмила Павловна растерянно моргала, не зная, как загасить конфликт. Постучали в дверь, зашёл Стас и заявил, что слово это брат услышал от него, он как-то назвал так одну легкомысленную соседку. Вика, боясь опоздать на работу с обеденного перерыва, который использовала для школьных разборок, попросила:

— Рома, скажи, что Марина не легкомысленная!

— А легкомысленная это какая? — оживился он.

Директор закрыл лицо руками и даже всхлипнул.

— Ну, знаете, — возмутилась Лапина-мама.

— Так, — хлопнул по столу руками директор, явив гостям покрасневшее лицо. — Рома, скажи, девочек обижать нехорошо?

— А мальчиков хорошо? — возмутился Рома. — Она говорит, что моя мама не родная!

— Марина, почему ты так сказала?

— А моя мама сказала, что его мама и не мама, а опекунша!