Жизнь советской девушки

Предполагается, что ответчик должен пробормотать какие-то оправдания, а лучше – опровержения. Но почему??

Другое дело – если имелись клятвы и обещания. Тогда да. Тогда вступает в силу закон "не обмани доверившегося". Но и тут речь ведётся об исполнении обещаний, но не об ответном чувстве, которого требовать никто не вправе.

Положа руку на сердце, думаю, что я никогда его и не требовала.

Терпеливо глотая пыль в недрах Архива, я приуготовилась к безответной любви на всю жизнь. Если такое несчастье со мной случится (а лучше бы как-то пронесло мимо…).

По-моему, тогда-то впервые жизнь несколько заинтересовалась мной.

Глава восемнадцатая Дефлорации по-идиотски

В интеллигентском сословии девочек, как правило, держали на свободе – приходи-уходи куда и когда хочешь (только предупреждай, если не являешься ночевать), знакомства и связи на твоё усмотрение, личная жизнь по желанию. А как же! Разве свободные (стремящиеся к свободе) люди могут угнетать других!

Да и у прочих сословий не было никакого канона, отчего иные папаши изнывали, мучились и устраивали своим дочкам локальное тиранство, пытаясь смикшировать падение нравов или хоть отвести его от себя.

"В подоле принесёт!!" – такие атавистические рыки издавали бедные папаши, хотя тучи девиц давно и преспокойно "приносили в подоле", и это уже не было никаким позором и бесчестьем.

Все граждане СССР были равны, никаких тебе "законных" и "незаконных", даже память об этом изгладилась.

Тиранствующие папаши, разумеется, жили по двойному стандарту, поскольку "падение нравов" вне семьи им-то как раз было не падение нравов, а разлюли-малина.

Теперь-то лафа закончилась, и ощерившиеся девки выдохнули Тарантулу в лицо: "Плати, плати, плати!!" Но во времена моей юности и молодости вся любовь была бесплатная. И вне законов, канонов, стандартов и правил. Заметим ещё, что и – без дискуссий, потому что в скопческих советских СМИ тема, допустим, дефлорации возникнуть не могла никогда и ни в каком виде.

По умолчанию ценность девственности не признавалась и не ощущалась. Вот образование – это да, это ценность высшего сорта, о ней можно говорить, ею можно гордиться. А "про это" кто станет говорить в приличных компаниях? "У меня, представляете, дочка – девственница!"

С этим пожалуйте в Грузию или Азербайджан, при чём бы тут Москва и Ленинград. Да, хорошо бы по любви, поскольку операция эта не из лёгких (у многих). Но девушка бродит на воле, едет в такси, а то и на попутках куда-то собралась (например, Он в другом городе), попадает в незнакомый дом, в случайную компанию, да хоть и не в случайную – к другу отца зашла зачем-то или к мужу подруги, и тут…

Из всего этого получались, к примеру, такие истории. Одной подружке моей надо было идти на диспансеризацию (проверка служащих у всех врачей в поликлинике, раз в год, обязательно). Среди врачей есть и гинеколог, подруга волнуется – а что такое? Так он спросит, живу ли я половой жизнью. Так вроде не живешь? Ах, боже мой, то-то и оно, что не знаю. Как это? Да в прошлом году приехала в Москву, зашла к знакомой, её не было дома, а дома был муж, мы посидели, выпили вина… И что? Не знаю!!

Пьяненькая была, уснула… не то было, не то не было, поди пойми. А он что говорит? Ничего не говорит и к телефону не подходит.

В муках сомнения девица приходит к гинекологу и заявляет, что ей кажется, будто она девица. Гинеколог осматривает её и хмыкает – ну, матушка, какое там девица, вы давно не девица. Занавес.

Другое такое чудо в перьях попёрлось на попутных грузовиках за предметом любви – и нетрудно представить, что случается недоброю порой с юными особами на попутных грузовиках. Третья поймала ночью такси и долго боролась, удерживая вельветовые брюки на бедрах – очень, рассказывала она, противно, когда понимаешь, что вся одежонка снизу содрана и дело, стало быть, безнадёжно.

И никаких идей насчёт милиций и заявлений. Начисто отсутствует в сознании. Белое пятно.

Очевидные изнасилования проходили как своеобразный налог на свободу в образе крупной неприятности. Но никак не драмы, не трагедии. Не ощущалось и попрания прав человека.

Поразительная, фантастическая беспечность была, конечно, следствием инфантильной романтичности. Интеллигентные девочки умом располагались как бы вне действительности. Неприятности с телом ощущались и переживались, но не переворачивали сознание.

Ну да, вот такая жизнь – где, в общем, всех имеют. Если тебя, в тринадцать лет, заставляют идти на общую школьную линейку, где надо слушать про гневное осуждение всем народом А. И. Солженицына, то чего ждать от этого мироустройства в пятнадцать – восемнадцать?

Надо сказать, тут я вытащила счастливый билет. Проведя всё девичество под угрозой изнасилования (включая пресловутые чреватые визиты к другу отца и мужу подруги, поездки в ночном такси и т. д.), я дотянула до двадцати лет без окончательного penetration. Но фон жизни был стабильно угрожающий.