Жизнь Штефана Великого

В сомнении пребывал не только владыка Феоктист; недоброе замышляли не одни бояре, подавшиеся с Ароном за рубеж — Миху-логофэт, отвезший дань в Белград султану Магомету, паны Станчун, Дума Брэеску, Костя Дан и им же подобные. Готовы к смуте были не одни рэзеши, любители свар да ратной потехи. Во всей земле Молдавской царило мятежное безначалие, словно только что вышла она из потоков той лучезарной весны. Несколько часов всего потребовалось Штефану, чтобы одолеть убийцу отца. А с молдаванами война тянулась месяцы и годы, пока не кончил он с державным нестроением.

Поначалу князь осмотрелся, взвесил каждого по его достоинствам. Затем выказал разумное мягкосердие, простив бояр-беглецов, пожелавших вернуться на родину. Разумно было теперь, при новых порядках, забыть о том, кому кто ранее служил: всем надлежало порадеть отечеству.

— Ибо время теперь лихое, — говорил князь. — Хотинская и Килийская крепости, оставленные нам Александром Старым, достались чужеземцам: одна ляхам, другая — уграм. В пределы Молдавии вольно вступать кому не лень: на больших торговых путях шалят грабители; родня меж собою рубится — вотчины делит, — и некому рассудить ее; двуногие волки из-за Днестра терзают стада наши; пруды заболачиваются, мельницы ветшают; служители святых обителей вконец оборвались — в рубищах служат.

— Все должно перемениться, — порешил господарь. — Рука наша защитит достойных. Она же сразит мечом лиходеев.

Господаревы конники обшарили польский рубеж на Черемуше, доискиваясь следов Петру Арона. Сведав, что беглец скрывается тут же в Каменецкой крепости, крикнули страже за рекой — пусть-де знает его величество король, что гость у него опасный. Штефан же, выехав из Сучавы для устроения державных дел, остановился прежде всего под крепостью Хотином и долго глядел на нее. И повелел он зарыть в том месте, где стоял, стрелу — в знак того, что он сюда еще вернется. Затем побывал в Сороках и Белгороде-Днестровском и поставил крепкую стражу вдоль всего гужевого тракта львовских купцов. Через сих честных и достойных львовчан передал господарь всемилостивейшему королю Казимиру послание дружбы, как было исстари заведено меж Польшей и Молдавией. При этом испросил он у короля свидетельства ответной дружбы. А таким свидетельством могло быть лишь изгнание братоубийцы Петру Арона, погубителя молдавского господаря и друга короля.

Затем обследовал он мытные заставы на Семиградском рубеже до реки Тротуш; посетил господарские вотчинные города; в Яссах, Васлуе и Бырладе чинил суд. Повсюду показывался в окружении бояр с верной ратью. Весь двор был на добрых конях, в крепких доспехах.

Повсюду учреждал он высшие чиновные должности и ополчение, жаловал землей, льготами и денежным окладом. Не в пышном одеянии узнала его страна, а в трудах неустанных. Челобитчики преклоняли по заре колени у господарева крыльца, знали — ждать придется недолго. Ответчики скоро поняли, как надо себя вести, чтобы спасти свои головы. Разбойников на кол не сажали, шкуру с них не сдирали, — на то потребовалось бы много времени. Кого не вздергивали ратники на краю дубрав, тех гнали под рэзешской стражей на соляные копи.

Так он без устали трудился, пока не назначил повсюду своих войсковых капитанов и пыркэлабов над крепостями, пока не учредил почтовую гоньбу и нарочных по всем дорогам. Он останавливался по святым обителям, наделяя их угодиями; поклонившись гробам усопших князей Мушатского рода, назначил им поминальные службы. Пожелал увидеть повсюду на пути следования крепкие запруды и мельницы в ходу. Познакомился с ремеслами в городах. Послал дружеские грамоты торговым людям и кузнецким мастерам Брашова, отписывая, какое сукно угодно ему для служилых людей, какого веса быть мечам и копьям, потребным господарю.

И пожаловал он боярина Добру великим логофэтом и древним — от Александра-Воеводы Старого — знаком достоинства отметил его: ожерельником на золотой цепи; отдал ему в кормление Белгородскую крепость и город Черновцы. Ворниками укрепил дядю своего Влайку и боярина Гояна, и знаком достоинства дал позолоченный посох.

Сучавскому гетману и портару[74] Томе Кынде вверил полки. Постельничему Краснишу отдал под власть дворцовую челядь и порубежные конные дружины. Спатарами-меченосцами, носителями знаков княжеской власти, пожаловал бояр Албу и Сакыза. Первым чашником был боярин Тоадер; однако трудиться поначалу пришлось ему немного. Так расписал он бояр в дворовые чины — чему свидетельствуют древние жалованные грамоты. Помимо чиновных бояр в господаревой раде сидели именитые вельможи того времени — Маноил, Ходко Штибор, Мику Краю и другие, — владевшие обширными вотчинами, многими селами и поставлявшие Штефану немало ратников.