Читаем Жизнь Шаляпина. Триумф полностью

«Массне знал успех и ледяное молчание зала, – размышлял Шаляпин, гуляя по набережным Монте-Карло. – Чайковский, проиграв оперу «Король Лахорский», подумал, вот бы ему такую оперу написать! Он признавался друзьям, что он совершенно влюбился в оперу Массне. И многое отдал бы, если б ему удалось написать «Орлеанскую Деву» не хуже этой оперы. И дело не в том, что Массне хвалили за эту оперу, есть и те, кто упрекал его за то, что он порой звуковые эффекты принимал за эффекты драматические, порой темпераментность его была лишена органической силы. Многие критики признавали, что талант его оживал только тогда, когда в основе его сочинений была любовная лирика. Музыка Массне пленила Чайковского необычайной прелестью фактуры, простотой и в то же время свежестью стиля и мыслей, богатством мелодий и особенно изяществом гармонии. Вот критики говорят, что он эклектик, такой же, как Гуно, но зато он никому не подражает, Стасов, Цезарь Кюи то хвалили, то ругали Массне… А кого из талантливых, прокладывающих новые пути-дороги не ругали? Наши грамотеи вроде Цезаря Кюи, выделяя Сен-Санса и Массне за то, что они чужды оффенбаховской пошлости, его грубого, площадного, часто грязного смеха, за то, что они чужды слащавой приторности и избитых гармонизаций Гуно, хвалили их за то, что их музыкальные идейки мелки, но обработаны они старательно… Странно все это читать о маститых композиторах, составляющих славу и гордость теперешней Франции… И лишь некоторые из самых дальновидных его современников, как Гуно, увидели в нем избранника, которого небо отметило своим знаком, как своего ребенка, советует ему приготовиться к роли мученика, но вместе с этим смело развернуть крылья и без боязни довериться возвышенным сферам, где земной свинец не достигает птицу неба… В Массне отмечали тусклость колорита, вялость печали, а он повлиял на Бизе, написавшего ораторию «Святая Женевьева – покровительница Парижа»… В «Иродиаде» он показал Иоанна Крестителя, этого сурового и непримиримого пророка, по выражению критиков того времени, воздыхателем из комической оперы, дал ему в любовницы Саломею, которая попросила в награду за танцы голову своего возлюбленного Иоанна Крестителя. Словом, и здесь Массне со своим либреттистом перешел границы свободы, дозволенной художнику при обращении с правдой истории… Саломея, по мановению авторов «Иродиады», превратилась из бесстыдной куртизанки в мистическую Магдалину… Не случайно Верди, отметив хорошую технику и сценическую роскошь оперы, тут же удивился, что святой Джиованни занимается любовью с Саломеей… Что ж после этого удивляться странностям либретто «Дон Кихота»… Но самое удивительное – «Иродиада» имела огромный успех. Может, потому, что после первой же постановки оперы на сцене в Брюсселе от кардинала Каверо последовало так называемое малое отлучение от Церкви Массне и Милье, автора либретто. Всякий запрет способствует успеху того дела, которое запрещают… Не раз в критике говорилось, что Массне – лирик, а все время пытался писать на темы исторических трагедий. Там, где он поет о счастье, о любви, ее печалях, он на высоте, тут появляются затаенные, тихие и тишайшие эмоции. Ласка, нежность, зыбкость всех этих чувств – вот где Массне велик… И подлинный успех пришел к нему тогда, когда в центре оперы поставил любовную историю кавалера де Гриё и Манон Леско. Повесть Антуана Прево, ее очаровательные образы любви больше всего подходили таланту Массне. Балет Галеви и опера Обера на эту же тему оказались неудачными. Естественно, и здесь сюжет был изменен, многое за эти полтора века ушло в небытие: в XVIII веке не считалось зазорным обманывать в карты и убивать своих соперников. Манон называли удивительным сфинксом, так и возник образ новой Манон, способной искренне полюбить, но она может и изменить ради жизненного успеха… И в «Манон» все оказалось переделанным в угоду требованиям современности… Массне прожил целое лето в Гааге, в той самой комнате, где некогда жил аббат Прево, и все потому, что, прежде чем писать ту или иную оперу, он должен представить себе своих героев. И Манон долго не получалась у него, пока он не представил себе наружность прелестной девушки, продавщицы цветов в Париже, он никогда не говорил с ней, но ее наружность просто преследовала его, он неустанно думал о ней, это была поистине Манон. Он видел ее во время работы над оперой.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии