Жизнь с призраками

Я взял в ближайшем баре мохито и пошел к столикам, стоящим на берегу. Напротив был замок, лучи прожекторов вырывали его из темноты. Вдруг небо взорвалось фейерверками, турки за столиками начали громко скандировать «Фенербахче», европейцы улыбались и пили, большое судно, стоящее поодаль от берега, дало утробный, густой гудок.

Догадаться? Это было несложно. Скорее всего, он увидел ночной перекресток, летящую навстречу машину, потом был удар, а вслед за этим…

— Мне пора, — сказал голос, — теперь ты все знаешь.

Небо опять окрасилось салютом, интересно, а как себя чувствуют ангелы в такую пальбу?

— Подожди, — сказал я, — ты хотя бы знаешь, что со мной будет дальше?

Он не ответил, может, это и к лучшему. Сколько можно зависеть от потустороннего мира, от призраков и теней, что преследуют тебя в жизни? Я вошел обратно в бар и взял еще коктейль. Гитарист в углу начал новую песню. Она была медленной и въедающейся в сердце. Я не знал, о чем он поет, но мне казалось, что эта песня о человеке, который лениво лежит на пляже, греется на солнышке, пьет холодную воду, в теле у него жар души, в голове ветерок любви. Он думал, что остановит так время и не будет ни атомной бомбы, ни нищих детей, но все это несбывшиеся надежды, ведь в жизни столько горя и бед, да и будущего у нас нет… Простенькие слова, лишенные всяческих красивостей, хотя это само по себе здорово: лежать так вот на пляже, жар души, ветерок любви, второй мохито, пора бы остановиться, это время нельзя остановить, а себя — можно, голова потихоньку становится невесомой, а мир вокруг прозрачным.

Я опять выхожу на улицу баров. Меня преследуют ангелы, они незримы, но я чувствую касание их крыльев, вот одно крыло задело меня, вот другое. Небо опять расцветает желтым, зеленым, белым, красным, опять утробно гудит уходящее в море судно, из ночного клуба «Галикарнас» слышно пульсирующее буханье баса и барабанов. Это не та музыка, что нравится мне и слышится здесь во всем: в плеске волны, в теплом ветре, в разноголосице бодрумской ночи, только ее надо уметь ухватить за ниточку мелодии и вытащить из плотно закупоренной норы времени, в которой она живет.

Мне не надо в «Галикарнас», мне надо к морю.

Я раздеваюсь, бросаю вещи, даже не думая, найду их по возвращении или нет, и иду в воду. Она чуть потеплела за эти дни, но не намного. Если поплыть к островам, что виднеются поодаль, то можно и не доплыть. И тогда море сомкнется над тобой, и ты начнешь погружаться на дно. К уже покоящимся там кораблям, к каменным россыпям, поросшим губками и водорослями, к черным расщелинам с их таинственными обитателями.

Мне становится не по себе, я поворачиваю назад, к берегу. Рядом с тем местом, где я оставил свою одежду, танцуют под музыку, которая доносится из «Галикарнаса». Я же предпочел бы опять услышать ту тихую песню, что играл и пел гитарист в баре, но лишь ее отзвуки разбегаются сейчас по воде.

Этот город не любит меня, но кого он вообще любит? Мы все для него лишь приезжие, нам его не понять. Эти склоны с домами, сбегающими к морю, эту набережную и замок. Он полон своими призраками и своими тенями, город, которому уже три тысячи лет. Проще добиться любви от женщины, чем от него, такого прекрасного, задуманного богами, а может, ими и построенного, но тогда, когда люди и боги еще понимали друг друга.

Танцоры на берегу отплясывают безудержный танец. Я надеваю шорты и майку на мокрое тело и чувствую, что мне становится зябко. Остается одно: присоединиться к пляшущему, радостному люду, что я и делаю. А потом, чуть попозже, вместе с компанией двигаюсь в очередную забегаловку, которых здесь, как мидий в море.

Всю ночь я таскался по городу, переходя так из бара в бар, выпивая то с одной компанией, то с другой. Последний долмушик в мою сторону уже ушел, надо ждать, когда наступит раннее утро. Когда же рассвело, то я оглянулся и понял, что оказался один. Голландцы, англичане, канадцы, да и прочий веселый народ, с которым я пьянствовал эту ночь, разбрелся по своим отелям, а может, кто-то из них спал сейчас на берегу, на неубранных лежаках.

И я опять пошел на набережную, навстречу солнцу.

Уже начали возвращаться рыбаки, было видно, как их лодки подходят к берегу. Я шел мимо яхт и рыбацких лодок, вдоль просыпающегося моря. У меня не было ощущения, что через два дня мне улетать. Наверное, я сдам билет. Скорее же всего просто забью на него, хотя что мне здесь делать?

Дурацкий вопрос, ведь ответ очевиден: добиваться любви.