Жизнь Пушкина

Сергей Львович пишет в другом тоне: «Александр на протяжении 11 месяцев написал мне два раза^[13] и не ответил на 4 или 5 писем, которые я послал ему с мая. Не думаю, чтобы он был в восторге вновь нас увидеть». Будь воля Сергея Львовича, они бы вообще в Петербург повидаться с сыном, невесткой и внучкой не поехали, а покатили бы из Москвы прямо в Михайловское. «Признаюсь вам, — писал отец детям в Варшаву, — что если б была у нас коляска, которая перенесла бы нас прямо в Михайловское и если б не было у меня этих несчастных дел с Опекунским советом, я не хотел бы возвращаться в Петербург: я буду там одинок более, чем когда-либо, не имея вас с нами». Старший сын не слишком принимался в расчет, а в Опекунском совете надо было добыть денег под новые бесконечные залоги и перезалоги болдинских крестьянских душ.

8 мая датировано первое письмо из Петербурга. Встреча с сыном оказалась вовсе не холодной. Сергей Львович: «Александр и Натали пришли тотчас же; их маленькая очень была больна, но благодаря бога, со вчерашнего дня совершенно избавилась от болезни и, право, хороша как ангелок. Хотел бы я, дорогая Олинька, чтоб ты ее увидела, ты почувствуешь соблазн нарисовать ее портрет, ибо ничто как она не напоминает ангелов, писанных Рафаэлем». А ведь две недели назад Сергей Львович хотел было вовсе миновать Петербург! Надежда Осиповна комментирует встречу еще душевнее: «Доехали мы очень быстро, я была в восторге, что снова вижу наших, маленькая хороша как ангел и очень мила, чувствую, что полюблю ее до безумия, и буду баловницей, как все бабушки <…> Натали должна родить в июле. Мы видаемся всякий день, они живут в двух шагах от Отель де Пари. Сегодня я там проведу день (не в отеле, а у твоего брата)». Родители обсудили с Александром дела Льва и старший брат включился в родственную борьбу за его спасение от служебных неприятностей и долгов. Надежда Осиповна: «Теперь мы все за твою участь поспокойнее, мой дорогой Леон, жду от тебя известий с нетерпением, здесь все тобой интересуются, брат твой полагает, что если ты хочешь заняться поисками какого-либо места, то непременно должен приехать в Петербург, и я нахожу, что он прав».

23 мая празднуется день рождения Сергея Львовича — 63-й. Надежда Осиповна рассказывает дочери о его настроении: «Он был очень грустен и все утро только о тебе и говорил: это первый раз в нашей жизни, что мы в этот день не вместе, исключая года, когда он был в Варшаве, городе, который я ненавижу, который всегда разлучает меня со всем, что мне дороже всего на свете»… И далее о сыне-поэте: «Александр пришел нас поздравить и звать к обеду, и при нем, дорогой друг, мы имели удовольствие получить твое письмо. Он просит сказать Леону, что дело его устроилось, что все кончено, что он может быть спокоен». Как ни чертыхался старший брат, но сумел через своих знакомых переменить позорную «выключку» брата со службы на благопристойную отставку. Сергей Львович радостно извещает дочь о делах Льва: «долги его варшавские будут уплачены. Александр берет их на себя, ибо мне это становится весьма затруднительно». Его добродушному настроению способствовало и то, что через Опекунский совет удалось добыть кое-какие прожиточные деньги, а для Болдина подыскать толкового управляющего — белорусского дворянина И. М. Пеньковского. Сергей Львович даже умилился в этот день: «Маленькая Мари пришла меня поздравить, она ко мне привязалась, и я иногда ношу ее на руках. Как я вспоминаю время, когда тебя я так носил, и, правда, мне представляется, будто это было вчера». Недавно еще брошенный, одинокий, обиженный родитель оказывается нежным отцом и трогательным дедушкой. Метаморфоза, весьма характерная для Сергея Львовича.

Надежда Осиповна оживилась, и освоилась в столице, и принялась за визиты. Последующие письма из Петербурга заполнены таким количеством имен знакомых и полузнакомых, что праправнучке Надежды Осиповны Л. Л. Слонимской пришлось поработать основательно, прежде чем круг связей старших Пушкиных предстал в расшифрованном виде. Но это уже другая тема. Впрочем, и семья поэта мелькает в этих последних петербургских весточках. 24 июня: «Александр и Натали на Черной речке, они наняли дачу Миллера <…> она очень красивая, при ней большой сад и дом очень большой: в нем 15 комнат вместе с верхом. Натали здорова, она очень довольна своим новым помещением». 27 июня: «Александр и Натали целуют вас, она вскоре должна родить, а он уедет в деревню через несколько недель после того. Их малютка очаровательна, они очень хорошо устроились на Черной речке».