Жизнь продолжается

Что тут началось! Лекцией, естественно, это не назовёшь. Это был допрос с пристрастием.

– Так, где народ, доложите!

Начальник базы достал замусоленный лист бумаги и начал по списку проверять людей. Этот болен, тот в наряде, тот на дежурстве. А вот двое в командировке. Всё вроде в порядке, всё правильно.

И надо же, подставил своего командира начальник штаба.

– Что-то Петросяна нет на месте. А должен быть.

– Кто это?

– Да, начальник физподготовки части.

Этого Ивану Павловичу и нужно было. Начался подлинный разгром. Симонович, красный как рак, смиренно ждал своей участи. А над ним гремел гром и сверкали молнии.

– Да вы людей не знаете, не управляете процессом. У вас здесь стихия правит. Бардак в части. Офицеры на службу месяцами не ходят…

И так далее, и тому подобное. И надо же было в этот момент Симоновичу брякнуть:

– Да где же я вам найду этого лейтенанта?

Ну, всё, это был конец.

Но, оказалось, всё не так просто, это было лишь начало. А конец Симоновичу мог прийти вот на этой, именно на этой парткомиссии. Тогда просто был разнос, без взыскания. А на заседании партийной комиссии сидели люди, которые запросто могли и из партии его выгнать. Ну, не выгнать, так уж карьеру командира испортить, это точно.

И вот заседание.

Секретарь парткомиссии предложил заслушать коммуниста Симоновича. Роман Аркадьевич в течение пятнадцати минут посыпал голову пеплом, каялся, божился, разве что не крестился.

Не повторится больше, своей честью клянусь, слово офицера даю…

В обсуждении участвовали почти все члены парткомиссии. Здесь вот надо отдать должное Ивану Павловичу, народ в состав парткомиссии он сам лично подбирал. С большинством перед выборами встречался сам, беседовал, и был уверен: по любому вопросу у него будет поддержка всегда.

Страсти накалились. Стоял шум, несколько выше рабочего. Желающих высказаться было ещё немало. Пока Иван Павлович молчал, однако пора было брать слово.

– Уважаемые товарищи. Спасибо. Вижу, нет сегодня равнодушных в этом зале, чувствуется зрелость коммунистов, наше единство, сопереживание за судьбу человека. Да, именно так. Судьба человека сегодня в наших руках…

Дальше Иван Павлович по годами отлаженному сценарию длинно и пафосно рассуждал о роли Партии в воспитании людей, о Ленине, единстве и сплочённости партийных рядов. По сценарию, обычно в заключение, следовало предложение начальника.

Однако то, чем завершил свою речь начальник политотдела, многих, особенно секретаря партийной комиссии, смутило. Они явно не были готовы к развязке. Именно к такой развязке.

– Товарищи, мы сегодня встречались с Романом Аркадьевичем. Это был долгий, очень партийный разговор. Человек переживает, понял свои ошибки, а их у него было немало. Коммунист Симонович не потерян для Партии, я думаю, он ещё много пользы принесёт государству. Поэтому я бы предложил вам, товарищи, ограничиться разговором с коммунистом Симоновичем. Такой принципиальный, честный разговор, думаю, во сто крат полезнее любого взыскания.

Вот это номер, а секретарь парткомиссии говорил о выговоре с занесением. Чудеса, да и только!

Дальше всё пошло быстро и гладко. Раз шеф своё слово сказал, так тому и быть. Получай, товарищ Симонович, своё «указать», и делай выводы.

А коммунист Симонович, вытирая мокрый от пота лоб, тихо радовался.

«Сра-бо-та-ло! Сработало!»

Это он о подарке начальнику. Вовремя он это сделал, ох как вовремя.

Заседание закрылось, члены парткомиссии расходились, усталые, но довольные. Большинство понимало, что тот разнос, который бедному командиру части устроил начальник политотдела, был лишь начальствующими эмоциями и личными амбициями человека. Ну, такой уж им достался амбициозный начальник. А уж проступок Симоновича явно не тянул на взыскание, да ещё с занесением.

– Симонович, задержитесь.

– Слушаю вас, товарищ полковник.

– Мы тут вот посоветовались и, видимо, я соглашусь с мнением командира, представим вас к званию полковника. Уверен, выводы из сегодняшнего разговора вы сделаете.

Симонович, уже было остынувший, вновь вспотел, теперь от счастья.

Иван Павлович, довольный собой, медленно пошёл к стоящей у штаба машине: «Теперь он по гроб меня благодарить будет, да и помнить будет накрепко».

Вечерело. Пора было в Горторг ехать. Да и проголодался он, с этими всякими делами и вопросами. Надо ехать.

Место встреч было согласовано уже давно. Это был охотничий домик на берегу озера. Часто он здесь гостил. Иногда и с девчатами. Если народ посерьёзнее собирался, то без девчонок. Не пьянка всё же, деловая встреча, а как же. Вот и сейчас ждал его Александр Фёдорович, так сказать, с распростёртыми объятиями.

– Сразу говори, что нужно.

– Иван Павлович, а вы всё о делах да о делах. Присядем, перекусим. Банька протоплена. Всё нормально. Начальник овощной базы подъедет, вы его знаете.

Так и есть, опять людей будут просить. Ну что же, поторгуемся. А пока вперёд, в баньку.