Жизнь под маской

А приезжие мужики остановились у Глашки – солдатской вдовы. Глашка Рубайло – чистюля известная; покойный Семен у неё точно с рубанком родился. Дом для молодой жены и будущих детей отгрохал – не дом, а терем расписной. Погиб Семён, детей не дождался, а дом его по сей день считается лучшим в хуторе, и важных гостей председатель сельсовета всегда старается у Глашки поселить, чтобы добрее от красоты становились. Да и борщи у Глафиры – тут бабы скрепя сердце признавали – лучше, чем у других. Когда председатель вызвал её и предложил взять геологов на постой, хитрая Глашка согласилась, конечно, не без выгоды для себя – да и что ей терять, ни детей, ни плетей. Словом, выторговала-таки она у председателя послабление – не сдавать по продналогу свою единственную овцу…

А в глубине души Глашка была рада. Какое-никакое, а развлечение. Мужики, конечно, все женатые, тут ей искать нечего, но в доме как бы хозяйская рука появилась, журавль колодезный починили, на крыльце трухлявую доску заменили, покосившуюся дверь поправили. Покойного хозяина похвалили: с умом материал выбирал, с любовью строил – сто лет дом простоит!

Два дня геологи на Матренином огороде копались, а к вечеру второго дня ввалились в хату веселые и довольные. Мол, что искали, то нашли!

А борщ Глафире в этот день удался как никогда! Начальник их, Савелий Николаевич, даже руку ей поцеловал. Сказал, за высокое кулинарное искусство. Глашка не очень поняла, что это такое, но погордилась; высокое, оно и есть высокое! Вообще-то, мужики эти самогонку не жаловали, а в тот вечер сами попросили – мол, попробуем, что за первач такой? За окончание работы и выпили. Когда спать уходили, попросили хозяйку разбудить их чуть рассветет. Вот как корову в четыре часа доить пойдёт, так пусть и разбудит!

Утро выдалось серое, туманное, в двух шагах ничего не видно, а тут один из геологов – Андрей – вдруг больным оказался. Только с постели встал, и на пол упал, так его скрутило. В животе колики начались, что твои схватки. Лицо позеленело, на лбу пот выступил.

Глашка перепугалась, задрожала: ещё подумают, что это от её борща! Всё ж бросала свежее, борщ и полчаса не стоял… Побежала она за бабкой Вивчарихой – та всему хутору животы лечила. Геологи возле Андрея постояли, увидели, что бабы суетятся и им там как бы места нет, говорят:

– Ты потерпи, Андрюха, должно, скоро твои колики пройдут, а мы быстро: одна нога здесь, другая – там!

Андрея на ноги в одночасье поставили. Вивчариха желудок промыла, травой напоила, и он заснул как младенец.

А дальше начался один сплошной кошмар. Глашка как раз корову доила, когда из двора напротив – а это был как раз двор покойной Матрёны, раздался пронзительный женский визг. Визжала Клавка Панченко – она в школе дворником и истопником работала.

А шла она утром пораньше, потому что директор накануне приказал ей школу протопить: мол, ночи уже холодные, и дети в классах мерзнут…

Так вот эта Клавка и шла через Матрёнин двор – всё равно плетень тут давно завалился, а так она себе всегда на работу путь сокращала.

А увидела Клавка, несмотря на туман, такое, что и в страшном сне не приснится! Она из-за тумана чуть было в яму, геологами выкопанную, не свалилась. Стала её стороной обходить и тут два лежащих на земле трупа увидела.

Те копанчане, что на Клавкин визг прибежали, тоже подумали, будто они оба – мёртвые. Тем более что у одного из спины торчал кинжал, а у другого вся голова была разбита и кровищи целая лужа!

Кто-то побежал за врачом, кто-то за председателем сельсовета, и через час, наверное, приехала из Краснодара большая чёрная машина и забрала всех: того, что кинжалом убили, другого – с разбитой головой, но ещё живого, третьего, мирным сном спящего, и Глашку. Она только Клавдии успела крикнуть, чтобы за её худобой присмотрела, пока не вернётся. Не знала, глупая баба, что вернуться в родной хутор ей уже не придётся!

Едва краснодарские "гэпэушники" дозвонились в Москву и рассказали о случившемся, как из столицы приказ последовал: немедленно всех сюда! И убитого кинжалом в спину – пусть труп в товарном вагоне доставят. И того, что едва дышит, с разбитой головой – приставить к нему медсестру, чтобы за пульсом следила и не дала умереть раньше времени. И третьего – что жив-здоров и вроде бы ни при чем – тоже под конвоем доставить. И хозяйку дома, у которой они останавливались. И протоколы допросов очевидцев, особенно тех, кто последним видел исчезнувшего Рагозина. С подробными его приметами…

В убитом опознали капитана второго ранга Александра Романова.

К протоколам допросов краснодарцы приложили заключение эксперта: удар был нанесен человеком сильным, профессионалом. Точно в сердце. Романов умер мгновенно, не успев даже вскрикнуть. Сведения, конечно, не бог весть…

Василия Альтфатера ударили по голове тяжелым тупым предметом. Им оказался обух топора, валявшегося рядом с телом – на нем найдены следы крови и идентичные волоски. Ручка топора была обернута куском материи. Не нашли никаких следов и на рукоятке кинжала, которым был заколот Романов.