Жизнь Пи

И тут вдруг выскочила крыса. На боковой банке откуда ни возьмись появилась крыса, тощая, дрожащая, задыхающаяся. Ричард Паркер, похоже, оторопел не меньше моего. Крыса вскочила на брезент и ринулась ко мне. При виде ее у меня от жути и изумления подкосились ноги, и я почти целиком провалился в ящик. Я не верил своим глазам, но грызун, перескочив по разным частим плота, прыгнул на меня, взобрался на макушку и впился коготками мне в кожу, цепляясь за свою драгоценную жизнь.

Ричард Паркер не сводил с крысы глаз. Его взгляд замер на моей макушке.

Повернув до конца голову, он медленно развернулся всем туловищем, переставляя передние лапы по боковой банке. И с легкостью опустился всей своей массой на дно шлюпки. Теперь я видел только его темя, спину и длинный выгнутый хвост. Уши были плотно прижаты к голове. Три шага – и вот он уже посередине шлюпки. Верхняя часть его туловища тут же приподнялась, и передние лапы грузно опустились на край скатанного брезента.

Он оказался меньше чем в десяти футах от меня. Вот она, его голова, вот грудь, а вот лапищи – все такое огромное, просто невероятно! Зубы – целый легион. Он собрался вскочить на брезент. Все, конец.

Но брезент-то был упругий – и это ему совсем не понравилось. Он с опаской надавил на него лапами. Беспокойно вскинул голову вверх – к бездонному, ослепительно яркому небу, и это ему тоже не понравилось. Да и беспрестанное покачивание шлюпки раздражало его не меньше. На какой-то миг Ричард Паркер застыл в нерешительности.

Я схватил крысу и швырнул прямо в него. Как сейчас вижу: вот она летит по воздуху, выпустив коготки и вздернув хвост так высоко, что видны ее вытянутая мошонка и крошечное заднепроходное отверстие. Ричард Паркер раскрыл пасть, и крыса с писком канула в ее глубине, точно бейсбольный мячик в рукавице принимающего. Последним исчез лысый крысиный хвост: тигр всосал его с хлюпающим звуком, как длинную макаронину.

Жертвоприношение, видно, пришлось ему по вкусу. Он отпрянул назад и снова скрылся под брезентом. Тяжесть в ногах у меня как рукой сняло. Я мигом вскочил и откинул крышку ящика, перегородив таким образом брешь между носовой банкой и брезентом.

Послышалось громкое фырканье и шум волочащегося тела. От смещения туши шлюпку чуть качнуло. Вслед за тем я услышал чавканье. И украдкой глянул под брезент. Он разлегся посреди шлюпки. И пожирал гиену – жадно, огромными кусками. Другой такой возможности точно не будет. Я нагнулся пониже и подтащил оставшиеся жилеты – всего шесть – с последним веслом. Сгодится, чтобы получше укрепить плот. Мимоходом я уловил странный душок. Нет, не резкий запах кошачьей мочи. А рвоты. На дне шлюпки виднелась зловонная лужа. Должно быть, Ричарда Паркера вырвало. Наверняка от морской болезни.

Я привязал к плоту длинный линь. Теперь шлюпка и плот были плотно соединены. Потом я закрепил по одному жилету с каждой стороны плота, снизу. Пятый жилет втиснул в отверстие спасательного круга – получилось некое подобие сиденья. Из последнего весла соорудил нечто вроде подножки, приладив его с одной стороны плота, примерно в двух футах от спасательного круга, и прикрепив к нему последний жилет. Работал я дрожащими пальцами, дышал часто и неровно. И то и дело проверял узлы на прочность.

Я оглядел море. Кругом – длинная ровная зыбь. Ни одного пенистого гребня. Ветер слабый, устойчивый. Я глянул вниз. У самой поверхности моря мелькали рыбы: здоровенные рыбины с выпуклыми лбами и длиннющими спинными плавниками – большими корифенами называются – и рыбки поменьше, тощие и длинные – как называются, не знаю, – и совсем крохотные рыбешки… ну и, конечно же, акулы.

Я спустил плот за борт. Если б он, не ровен час, затонул, мне бы точно пришел конец. Но плот держался прекрасно. Благодаря своей плавучести спасательные жилеты буквально выталкивали из воды весла вместе со спасательным кругом. И вдруг у меня оборвалось сердце. Едва плот коснулся воды, как рыбы метнулись врассыпную – все, кроме акул. Они остались. Их было три или четыре. Одна плыла прямо под плотом. Ричард Паркер зарычал.

Я почувствовал себя пленником, которого пираты собираются бросить за борт.

Я подтянул плот как можно ближе к шлюпке, насколько позволяли торчавшие наружу концы весел. Подтянулся сам и обхватил руками спасательный круг. Сквозь «щели» в днище плота – вернее, широченные дыры – я заглянул в бездонную морскую глубь. И снова услышал, как зарычал Ричард Паркер. Я навалился животом на плот. Распластался и так и замер. Мне казалось, плот того и гляди опрокинется. Или на него бросится акула – и прокусит жилеты вместе с веслами. Но ничего такого не случилось. Плот только малость осел, чуть погрузившись в воду, и закачался – концы весел тоже оказались под водой, – однако на плаву он держался все так же ровно. Акулы подплыли совсем близко – но плот не тронули.