Жизнь Николая Клюева

Виктор Сергеевич Миролюбов (1860-1939) был широко известен в то время всей читающей России. «Журнал для всех», который он возглавил в 1898 году, пользовался успехом у широкой демократической публики. В журнале сотрудничали Л. Андреев, И. Бунин, В. Брюсов, А. Куприн и другие видные писатели. Особое внимание в журнале отводилось материалам, освещающим жизнь русской деревни. Закрытый осенью 1906 года за публикацию статей антиправительственного содержания, миролюбовский журнал продолжался под другими названиями – «Народная весть» (1906), «Трудовой путь» (1907-1908), «Наш журнал» (1908). Все эти издания одно за другим подвергались цензурному аресту. Весной 1908 года в связи с привлечением его к судебной ответственности Миролюбов покинул Россию.

В.С. Миролюбов охотно предоставлял страницы своего журнала начинающим авторам, писателям «из народа». Получив весной 1907 года от Л.Д. Семенова стихотворения молодого, тогда еще никому не известного олонецкого поэта, Миролюбов начал печатать их в «Трудовом пути». Помимо двух стихотворений, опубликованных в 1907 году, два других появились в первом номере журнала за 1908 год; они были подписаны – «крестьянин Николай Олонецкий».

Знакомство с В.С. Миролюбовым, высоко оценившим талант Клюева, сказалось решающим образом на его литературной судьбе. В 1910-е годы Миролюбов часто и охотно печатал стихи Клюева в тех журналах, редактором или инициатором которых он оказывался («Заветы», «Современник», «Ежемесячный журнал»). Кроме того, почти в каждом из этих изданий помещались рецензии на стихотворные сборники Клюева. Своим утверждением в литературе Клюев во многом обязан Миролюбову.

Таковы были связи Клюева в столичном литературном мире к концу 1907 года. Разумеется, в этом кругу (Добролюбовы, Семенов, Миролюбов), охваченном народолюбивыми устремлениями, Клюева знали и ценили не только как многообещающего молодого поэта, но и как активного борца за «народное дело», уже пострадавшего за свои убеждения. Олонецкий поэт-революционер вызывал у его петербургских знакомых искреннее доверие и сочувствие.

Тогда же, в конце 1907 года, завязываются и отношения Клюева с Александром Блоком

Глава 3

ПЕРЕПИСКА С БЛОКОМ

Осенью 1907 года Клюев оказался в труднейшем положении. Ему грозила воинская повинность, которую он не мог принять по своим нравственным и гражданским убеждениям. Вслед за Толстым Клюев считал, что воевать и носить оружие – грех. (Этот же взгляд проповедовали А.М. Добролюбов и позднее Л.Д. Семенов). Теме «армии» и «казармы» посвящен ряд выразительных стихотворений Клюева 1907 года. «Казарма» – так называлось стихотворение, помещенное в 9-м номере «Трудового пути» за 1907 год; другое стихотворение («Горниста смолк рожок... Угрюмые солдаты...») было вложено Клюевым в его первое письмо к Блоку. Во втором письме к Блоку (октябрь-ноябрь 1907 года) Клюев, вновь упоминая о том, что его должны забрать в солдаты, с отчаянием восклицает: «Пропадут мои песни, а может, и я пропаду» (в оригинале последние пять слов зачеркнуты). Такое же подавленное настроение ощущается и в письме Клюева к Е.М. Добролюбовой: «Прошу Вас – отпишите до 23 октября – а потом поди знай, куда моя голова покатится».

Попав в солдаты, Клюев, как мог, сопротивлялся своей участи. Он отказывался носить военную форму и брать в руки оружие. В его воспоминаниях (запись 1923 года) об этом периоде его жизни говорится следующее: «В Сен-Михеле, городок такой есть в Финляндии, сдали меня в пехотную роту. Сам же про себя я порешил не быть солдатом, не учиться убийству, как Христос велел и как мама мне завещала. Стал я отказываться от пищи, не одевался и не раздевался сам, силой меня взводные одевали; не брал я и винтовки в руки. <...> Сидел я в Сен-Михеле в военной тюрьме, в бывших шведских магазеях петровских времен. Люто вспоминать эту мерзлую каменную дыру, где вошь неусыпающая и дух гробный. <...> Сидел я и в Выборгской крепости (в Финляндии)». В начале января 1908 года Клюева доставляют в Петербург и помещают в Николаевский военный госпиталь; здесь он проводит несколько месяцев. Освидетельствовав Клюева, врачи сочли его негодным к военной службе. «...Я был признан малоумным, – рассказывал позднее Клюев, – и отправлен этапом за отцовской порукой в домашнее загуберье».