Жизнь наоборот

В этом месте Алина сладко зажмурилась. Не хотелось думать о том, что скажет Елена Валентиновна, когда узнает о ребёнке из детдома. Алина снова зажмурилась, но уже от страха. Хотя мама всё поймёт. На то она и мама. С этими умными мыслями Алина устроилась на лестничной площадке этажом выше квартиры Нинель Петровны. Денис сидел на подоконнике на этаж ниже. Иногда они переговаривались и даже прибегали друг к другу, чтобы не потерять навыков общения.

Ждали Нинель Петровну, чтобы войти в её квартиру на «плечах». Операцию разрабатывали долго, затем решили отбросить все условности и сработать под мошенников: мол, мы из собеса. Помогаем старушкам. И хотя Нинель Петровна активно «косила» под молодую девушку, судя по отзывам доброжелательных соседей, всё-таки остановились на этой модели операции по внедрению в запретную квартиру. Ждать пришлось долго. Незаметно прошёл день, за окном стемнело; там явно собирался очередной дождь — двадцать пятый по счёту за этот день.

— Дэн, а ведь она не придёт! — негромко сказала Алина сквозь створ лестницы.

— Я уже понял, — он быстро примчался наверх.

Было видно, что Денису надоело париться на жёрдочке.

— Идём к Людмиле Евгеньевне. Она там. Татьяна Михайловна сказала, что часто видит Нинель Петровну в том доме.

— А тебе не кажется, что из квартиры чем-то несёт. Какой-то странный запах? Я бы даже сказал — вонь, — прошептал Денис, прикладываясь носом к замочной скважине.

— Кажется-кажется, — проворчала Алина, боясь вспугнуть удачу.

Она уже знала, что всё срослось, просто до окончания второго акта нужно было немного потерпеть и потрудиться.

* * *

День удался. И жизнь по большому счёту удалась. Нинель Петровна бродила по огромному супермаркету, бросая в тележку разнообразные продукты. Сегодня она решила побаловать себя икоркой, да не красной, лососёвой, а настоящей, чёрной, зернистой, чтобы на каждый зубчик положить ложечку-другую и ощутить вкус той, другой, праздничной жизни. Нинель Петровна всю жизнь потратила, чтобы найти её, эту другую жизнь.

С молодости пришлось поработать, чтобы обрести угол о шести квадратных метрах. Это была комната в коммунальной квартире с тридцатью жильцами, но и за эту комнатку Нинель Петровна благодарила судьбу. В Псковской области осталась старая мать в ветхом домишке с крохотной колхозной пенсией. Убогое хозяйство, куры, один поросёнок — вот всё, что получила мать в глубокой старости. Нинель Петровна была поздним ребёнком от заезжего молодца, командированного в Псковскую область для подъёма сельского хозяйства. Заезжий молодец упавшее хозяйство не поднял, не осилив такую махину, зато оставил после себя след в виде милой девочки со светлыми тонкими волосиками.

В школе Нинель Петровна училась неважно, если не сказать больше: училась плохо. С тройки на двойку. Мать её била, но учиться не смогла заставить. Нинель Петровна часами сидела у зеркала, разглядывая своё личико, милое и беззаботное. Матери если и помогала, то из-под палки, со скандалом. Окончив восьмилетку, укатила сначала в Псков, а затем сбежала в Ленинград. Устроилась в профтехучилище, получила профессию маляра-штукатура. Начались скитания по стройкам Ленинграда. Девушку переводили из одной бригаду в другую, из другой в третью, но она нигде не смогла ужиться. В конце концов, отвоевав в профсоюзе комнатку, сбежала со стройки, хотя жильё было ведомственным, привязывавшим обладателя к жилищному строительству до конца дней. В строительном профсоюзе ещё долго плевались при упоминании фамилии Нинель Петровны. После стройки она пошла работать на фармацевтическую фабрику, потом в больницу. По месту работы в разговоры ни с кем не вступала, дружбу с санитарками и сёстрами не водила.

Нинель Петровна задалась целью заполучить квартирку — пусть небольшую, но в центре Ленинграда. На окраину не заглядывала, даже по великой нужде туда не ездила, искренне полагая, что на задворках города живут неудачники и отпетые негодяи. Приезжие, одним словом. Себя она, разумеется, к приезжим и неместным не причисляла. Прошли годы, но квартирка уплывала всё дальше. Мечты оставались мечтами, доводя Нинель Петровну до исступления. Неожиданно началась перестройка, талоны и голодная жизнь. Комнатка спасала: во-первых, платить за неё нужно было крохи малые, во-вторых, у Нинель Петровны появилась надежда, что какой-нибудь новый русский, польстившись на огромные и когда-то роскошные апартаменты, расселит многонаселённую коммуналку, и тогда ей отвалится от судьбы кусок счастья в виде небольшой квартирки в центре. Но надежда в который раз обманула Нинель Петровну. Ни один новый русский не прельстился барской квартирой, и коммуналка продолжала существовать в прежнем режиме, словно не случилось над страной ветров перемен.