Жизнь наизнанку

Приступая к делу, Полина не рассчитывала на скорую победу: слишком уж высока была назначенная за чудо-часики цена, но дело того стоило, и две недели, кинутые на то, чтобы уговорить родителя поднатужиться, она не считала выброшенными впустую. Сначала, узнав о безумной цене безделушки, Горлов, не принимая слов дочери всерьёз, только снисходительно улыбнулся, но когда до него наконец-то дошло, что просьба белокурого ангелочка — не шутка и что для удовлетворения Полечкиной мечты на самом деле потребуется сумма, равная стоимости автомобиля средней руки, откровенно опешил.

Извиваясь ужом, Полина ластилась к отцу, как могла, наивно моргая голубыми, как горные озёра, глазками, и к концу второй недели железный генерал сломался. И вот теперь, двадцатого августа, Полина с нетерпением ожидала результатов своего демарша, на который положила столько сил и труда. К слову сказать, Павел тоже грозился преподнести ей что-то необыкновенное, но, как бы он ни усердствовал, его подарок в любом случае не мог составить конкуренцию отцовскому. Что же касается Кирилла, на его щедрость она особенно не рассчитывала, к тому же толщина кряжинского кошелька оставляла желать лучшего, да и больничные стены автоматически оправдывали отсутствие подарка, что, по твёрдому убеждению Полины, скупердяю Кряжину было исключительно на руку.

Первый телефонный звонок раздался в квартире Поли в половине девятого утра. Взглянув на часы и убедившись, что в такую рань может позвонить только папа дорогой, Полюшка самодовольно улыбнулась и, прикусив нижнюю губу, удовлетворенно хмыкнула: и никуда-то он, старый пень, не делся, приполз на пузике, виляя хвостом, как миленький, а сколько гонору было!

— Аль-лё! — Опустившись на низенький пуфик, обитый цветастым коричневым плюшем, Полечка кокетливо опустила реснички и приготовилась выслушивать дифирамбы своей ненаглядной персоне.

— Полина? — голос Артемия Николаевича прозвучал совсем близко, настолько близко, будто он находился с дочерью рядом. — Здравствуй.

— Здравствуй, папа, — понимающе кивнув, Полечка картинно передёрнула бровями и усмехнулась. Вот и поделом тебе, старый дурак, наломал дров, рассорился с единственной дочкой, а теперь не знает, с какой стороны подступиться…

— Полина, я звоню поздравить тебя с днём рождения, — с трудом выговаривая слова, будто наступая самому себе на горло, Артемий Николаевич сделал паузу, — и пожелать тебе здоровья, счастья и исполнения всех твоих желаний.

«Что касается желаний, то это напрямую зависит от тебя», — чуть не выпалила Полина, но вовремя удержалась. В голосе отца было что-то странное, непривычное, что-то отстранённо-чужое, чего никогда не бывало раньше.

— Папа, во сколько тебя сегодня ждать? — решив на всякий случай перестраховаться, Полина благоразумно оставила свои комментарии при себе. Конечно, стоило бы поучить папеньку вежливости основательно, в конце концов, он должен думать, что он говорит и кому, но сводить счёты именно сегодня было попросту неблагоразумно. Передвинув воспитательные меры на неопределённое время, она добавила в голос самую толику благожелательности, давая отцу понять, что перемирие, в принципе, возможно, но, понятное дело, теперь уже исключительно на её условиях.

— Сожалею, Полина, но сегодня тебе придётся праздновать без меня, — спокойный голос генерала обескуражил Полю до крайности.

— Как это — без тебя? — Нехорошее предчувствие провело по затрепыхавшемуся сердечку Полечки своими острыми коготками. — Ты что, занят? У тебя неотложные дела, да?

— Нет, я абсолютно свободен.

Чувствуя, как в ушах тоненько зазвенело, Поля облизнула губы, и по её горлу прокатился короткий спазм подступающей паники.

— Ты болен? Мне к тебе приехать? — в голосе Полины послышалось неподдельное беспокойство.

— Я совершенно здоров. — Несмотря на хорошую слышимость, Поля никак не могла уловить, что скрывается за ровным тембром голоса отца. Чёрт, что всё это значит? Еще недавно он блеял, как овца, а теперь говорит с ней так, будто его звонок — манна небесная, за которую она должна ему быть благодарной по гроб жизни.

— Папа, я что-то ничего не могу понять, — с растерянностью проговорила она. — Что происходит? — Скользнув по гортани, к сердцу съехал шлепок отчаянно холодного страха. Он что, хочет сказать, что её надежды на анаконду с рубином во лбу — мираж, пустые мечты? От такой мысли Поле стало нехорошо. — Я не поняла, ты что, хочешь сказать, что мы с тобой сегодня не встретимся?

— Я хочу сказать, что в наших дальнейших встречах больше нет никакого смысла, — слова генерала обрушились на Полину неподъёмной каменной глыбой, и, сверкнув золотой чешуёй, анаконда стала явно удаляться.

— Но как же так, ты же обещал мне… ты же говорил, что я могу рассчитывать… — коротко втянув ноздрями воздух, Полина громко сглотнула и замолкла на полуслове.

— Я, по-моему, ясно сказал тебе, что с определённого времени ты не можешь рассчитывать ни на что, — глухо уронил он. — Если по какой-то причине ты плохо расслышала мои слова, я могу повторить их тебе ещё раз.