Жизнь наизнанку

— Решено? Что решено? — не пытаясь сопротивляться, но и не выказывая радости, что она находится в объятиях Кирилла, спокойно спросила Люба.

— Свадьба… — Предчувствуя нехорошее, Кирилл ослабил руки и ощутил, как от затылка к темени начала разливаться тупая свинцовая боль.

— Никакой свадьбы у нас с тобой, Кирюшенька, не будет. — Вскинув голову, Люба посмотрела на Кирилла долгим взглядом, и её глаза вызывающе сверкнули в темноте жёлто-зелёным кошачьим блеском.

— Но мы же уже всё решили! Какая же ты!.. — чувствуя, как слова, проваливаясь в темноту, с каждым мгновением отдаляют его от желанной цели, Кирилл сжал губы и глухо застонал. — Я же из-за тебя перевернул горы! Я же пожертвовал ради нашей любви всем, даже комсомольским билетом!

— Я тебя об этом не просила. — Сбросив руки Кирилла со своих плеч, Люба подошла к двери.

— Как же мне без тебя жить? — с надрывом прошептал он.

— Это вопрос не ко мне, — ровно произнесла она и, шагнув, исчезла в темноте.

* * *

— Жалко, что твой Берестов не расщедрился на отгул! — Проведя по губам алой помадой, Кропоткина поправила на горле воротник водолазки и, тряхнув копной роскошных светлых волос, с сочувствием посмотрела на подругу. — Надо же, как неудачно: Мишку со Славиком в октябрята принимают, а этот пуп земли тебе рабочую субботу вкатал!

— Ты же понимаешь, что альтернативы нет, — с огорчением развела руками Люба. — Сегодня у него в ресторане какая-то страшно важная встреча, и, разумеется, исключительно в качестве одолжения меня попросили сопровождать шефа лично.

— А если ты откажешься, тогда что? Ведь не каждый же день у единственного сыночка такое торжество? — Услышав тяжёлый вздох подруги, Лидия всё поняла без слов. — Да ладно, Люб, не переживай, я с собой фотик возьму, «Зенит» — мощная штука, это же тебе не какая-нибудь «Смена»! Всё будет в порядке. Отдадим плёночку в фотоателье, напечатаем всё в двойном экземпляре, а потом как-нибудь вечерком под рюмашечку кофейку всё это вместе посмотрим.

— Ты там за Мишенькой повнимательней присмотри, — с плохо скрываемой завистью в голосе произнесла Любаша.

— Уж могла бы и не говорить! — оценивающе оглядев себя в зеркале, Лидия поправила свисающую на глаза пушистую чёлку. — Ладно, мне пора уходить, а то опоздаю — сбор у школы в одиннадцать, а сейчас уже половина. Кстати, ты не в курсе, зачем нас так рано собирают? В музее мы должны быть в двенадцать, а от Киевской до площади Революции — рукой подать, самое большее минут десять.

— Хорошо, если вы к двенадцати на место попадёте: тридцать первоклашек — это похлеще цунами будет, — уверила её Люба и, представив рассыпавшихся, как горошины, по платформе метро перваков, невольно улыбнулась. — Интересно, ещё чьи-нибудь родители едут?

— Да кто их знает! Лариса Павловна говорила, что, кроме неё, поедет пионерская вожатая, классная руководительница параллельного класса, несколько человек от родительского комитета и ещё какая-то учительница, она в старших классах не то английский, не то французский ведёт, я толком не поняла.

— А зовут эту англичанку как? — Словно в предчувствии неладного сердце Любаши сжалось и, затрепыхавшись, с силой ухнуло под лопаткой.

— Ты думаешь, я помню? — не придавая особенного значения Любиному вопросу, Лидия щёлкнула никелированным замочком кожаной сумочки и, торжественно улыбаясь, достала из неё свёрнутые бумажки. — Чуть не забыла, смотри, что я купила: праздничный тираж! — Расправив билетики «Спортлото», она поискала глазами ручку. — Где тут у тебя что-нибудь, чем можно написать?

— Вот не думала, что ты такая наивная, да ведь все лотереи — сплошное надувательство. Играть в азартные игры с государством против самого государства? Бред какой-то! — Выдвинув ящик, Люба протянула подруге карандаш. Ты кого-нибудь знаешь, кто выиграл в эту галиматью больше рубля?