Жизнь наизнанку

— Потом? — Кирилл ненадолго задумался. — Потом мы вернёмся в Москву, станем работать. Я пойду на завод, обучусь какой-нибудь профессии, токаря, например, или слесаря. Ты уйдёшь из своего горкома, нечего тебе делать в этом собачнике, устроишься в какое-нибудь другое место, и заживём мы дружно и счастливо. А через годик… — уткнувшись в волосы Любы лицом, Кирилл тихо засмеялся, — через годик мы родим Мишке братика… или сестричку, это уж как получится.

— А на что мы будем жить… долго и счастливо? — От осознания ожидающей её перспективы жить на зарплату токаря, Любе стало смешно.

— Какая же ты меркантильная! — улыбнулся Кирилл и, наклонившись над Любой совсем близко, провёл языком по её губам. — Глупенькая, разве в деньгах счастье? Я же люблю тебя! Так ты согласна выйти за меня замуж?

— Ай-ай-ай! Женатый человек, а предлагает девушке такие глупости!

Вздрогнув от неожиданности, Кирилл вскочил, но, не удержав равновесия, снова повалился на сено, а Марья, принуждённо рассмеявшись, широко распахнула дверь и вошла в сарай.

— Какого чёрта ты сюда притащилась?! — Вытаращив глаза и дрожа от злости, Кирилл попытался заслонить собой Любу, но Марья, сделав полукруг, обошла сеновал и, скрестив руки на груди, остановилась прямо напротив лежащей на сене парочки.

— Извините, если не вовремя, просто за тобой, Люба, из Москвы прислали машину, вот я и решилась вас побеспокоить: не дело это, вы тут милуетесь, а шофёр за рулём, как на иголках.

— Какая, к чёрту, машина?! — в бешенстве закричал Кирилл и, чувствуя, как к его щекам приливает волна горячей крови, вскочил на ноги. — Если ты сейчас же не уберёшься с глаз моих долой, я не знаю, что я с тобой сделаю!

От нахлынувшей злобы зубы Кирилла скрипнули, и, сжав кулаки, он был уже готов броситься на Марью, когда спокойный голос Любы заставил его прирасти к месту:

— Чего ты кричишь на Машку, словно буйнопомешанный? Сядь и прекрати устраивать цирк.

От неожиданности Кирилл потерял дар речи. Широко раскрыв глаза, он несколько раз ошалело моргнул, потом перевёл взгляд с Марьи на Любу… обратно и, с трудом сглотнув, шевельнул тяжёлым языком:

— Что всё это значит?

— Это значит, что за мной прислали машину, и мне пора возвращаться в Москву. — Вычищая из волос сухие травинки, Люба неторопливо поднялась на ноги, искоса взглянула на вконец растерявшегося Кирилла и, с презрением усмехнувшись, отметила, насколько жалким и смешным выглядит её бывший избранник сердца.

— Какая ещё машина? Откуда она взялась? — Оторопело глядя перед собой, Кирилл никак не мог собраться с мыслями.

— Прости, Кирюша, но все те годы, что ты мужественно вёл борьбу с собой, нам с Минькой нужно было как-то жить.

— То, что ты говоришь, — ужасно! — Кирилл что есть силы стиснул кулаки, чувствуя, как на него волнами, постепенно, накатывает тошнота. — Это же… Это же значит, что ты продала себя за деньги!

— А разве ты поступил как-то по-другому? — встав рядом с Любашей, Марья с презрением взглянула на мужа и, пренебрежительно дрогнув губами, бесшумно и коротко выдохнула.

— Я? А причём здесь я? — От сумбура в голове перед глазами Кирюши поплыли разноцветные пятна. — Причём здесь я, я тебя спрашиваю?! — нервно повторил он.

— Как это причём? Разве не ты, поганец, погнавшись за красивой жизнью в столице, женился на партийном положении дяди Миши, бросив в Озерках беременную Любку? — спокойно спросила Марья, и от её интонации по позвоночнику Кирилла побежали ледяные мурашки.

— Что она такое говорит? — переведя взгляд на Любу, словно ища поддержки, Кирилл беспомощно захлопал длинными ресницами, и под его смуглой кожей разлилась тёмная густота.

— Правду. — Взгляд Любы был холодным, глубоким и неузнаваемо жёстким.

— Неужели ты думаешь, что сможешь таким образом меня вернуть? — Полыхнув огнём, глаза Кирилла с яростью уставились Марье в лицо. — Ты, дрянь, всю мою жизнь сломала! Я тебя ненавижу!

— Да кому ты нужен, кусок дерьма! — спокойно проговорила Марья и, обернувшись к Любе, добавила: — Там, у крыльца, тебя дожидается «Волга», так что ты не очень-то задерживайся. А с этим… — кивнув на Кирилла, Марья усмехнулась, — этим барахлом можешь распоряжаться, как хочешь, я в претензии не буду. При первой возможности я подаю на развод. — Развернувшись, Марья сделала шаг в сторону двери, но, уже взявшись за ручку, внезапно остановилась. — Да, и ещё: если в течение тех трёх дней, что ты будешь находиться в увольнении, ты не соизволишь заехать в мою московскую квартиру и забрать своё тряпьё, я выброшу его на лестничную клетку. Ещё раз извините, что помешала вашей важной встрече, — с издёвкой проговорила она и, бросив на обоих неприязненный взгляд, вышла на улицу.

— Вот сволочь! — с сердцем выдохнул он. — Обязательно ей нужно всё испортить.

— Да, в общем-то, портить было особенно и нечего. — Одёргивая пиджак, Люба приблизилась к двери. — Будь здоров, Кирюша, мне пора.

— Что значит нечего? — Шагнув вслед за Любой, Кирилл схватил её за плечи и, повернув лицом, прижал её к себе. — Как это нечего, глупая? У нас же с тобой всё решено.