Жизнь на двоих

– Вик, – произнес Арен, перехватив ее руки, – сегодня только сон и больше ничего. Я устал, как охранитель после смены.

– Да-да, конечно, – кивнула она, нерешительно закусив губу. – Но можно я тебя раздену?

Сказать «нельзя» он не мог, да и не имел права.

– Конечно.

Оставалось только ждать и не отталкивать, и Арен делал то, что должен был делать, немного удивляясь Виктории, которая нежно целовала его и была счастлива, кажется, лишь оттого, что он находился рядом.

Император ожидал, что жена будет продолжать процесс соблазнения и в постели, но Виктория лишь обняла его, положила голову на грудь, радостно вздохнула – и почти сразу заснула, улыбаясь во сне, как маленькая девочка, которой подарили самый лучший в мире подарок.

Глава шестнадцатая

София проснулась посреди ночи от ощущения, что ее крепко и горячо сжимают в объятиях, трепетно целуют в щеку и шепчут:

– Счастье мое…

Она развернулась к Арену лицом, обвивая его обеими руками, сливаясь с ним, и прошептала в ответ:

– А ты мое.

Он пах, с одной стороны, знакомо и узнаваемо, а с другой – к этому запаху примешивались новые нотки, сладко-пряные, и их хотелось стереть, смыть.

И София стирала, прижимаясь и поглаживая ладонями кожу Арена, чувствуя плывущие от него жаркие волны возбуждения, которые доходили до нее вместе со вспышками света в глазах, возникающими из-за того, что император вновь начал гореть, обнимая ее не только руками, но и огнем.

И кровь стала быстрее двигаться по венам, и сон куда-то подевался, и глаза распахнулись сами, когда София ощутила Арена в себе – горячего, дрожащего от желания – и поцеловала его в губы, двигаясь навстречу.

Это было так глубоко и остро, что, когда все закончилось, у них уже не осталось сил на разговоры – только на сон.

В следующий раз София проснулась от горечи на губах и в сердце и сразу поняла, что эта горечь принадлежит не ей, а Арену.

– Что-то случилось? – спросила она негромко, заглядывая ему в глаза. За его спиной вставало солнце, играя золотыми лучами на оконном стекле и занавесках, и из-за того, что свет был сзади, глаза императора показались Софии еще более черными, чем обычно.

– Много всего случилось, и я не знаю, с чего начать, – ответил Арен с такой стужей в эмоциях, что София сразу все поняла.

– На Виктории что-то было, да?

Он кивнул и начал рассказывать про проклятие Аарона, оказавшегося шаманом, и с каждым словом девушка все сильнее жалела императрицу. Сложно представить, каково это – когда малейшая неприятность, вызывающая в тебе укол раздражения, постепенно раздувается до катастрофических размеров. Неудивительно, что Виктории теперь нужна помощь психотерапевта!

– Бедная твоя жена, – пробормотала София, вздохнув. – Защитница, каким гадом он был…

– Не то слово, – поморщился Арен. – Нашел против меня идеальное оружие, сам же эмпат, понимал, как меня станет раздражать супруга, даже с учетом эмпатического щита. Но я теперь осознаю, почему Виктория так стремилась к физической близости и настолько легко вспыхивала страстью.

– Почему?

– Негативные эмоции неохотно переходят в позитивные, – пояснил император. – Сама понимаешь – когда ты сильно злишься, резко переключиться на радость почти нереально, только если тебе скажут что-то ошеломляющее. Но чувственное возбуждение не относится к позитивным эмоциям – это эмоции нейтральные, и переключения на них из негатива как раз добиться можно. Это был мой единственный способ успокоить жену. – Он грустно усмехнулся. – Какой же я дурак, Софи! Только по одному этому признаку можно распознать эмпатическое проклятие.

– Опять ты себя винишь, – вздохнула она с грустью, погладив ладонью его грудь.

Арен перехватил ее руку и начал целовать пальцы.

– Я виню, потому что виноват. Я легко поверил в то, что поведение Виктории изменилось из-за гормональной вспышки во время беременности, и не стал проверять сказанное шаманом, которого привел Аарон. Я мог бы докопаться до истины, мог… Жаль, что рядом тогда не было Гектора, он наверняка догадался бы, но Дайд обо всей этой истории даже не знал, я не рассказывал. Это все произошло так давно и я настолько привык к истерикам Виктории, что не подумал поделиться с ним.

– Все предусмотреть невозможно, – сказала София решительно. – Получается, ты сейчас винишь себя в том, что сделал твой брат. Это он проклял Викторию! Он виноват. Он, а не ты.

– Софи…

– Нет! Скажи мне, разве Гектор виноват в преступлениях, которые совершают воры, убийцы и насильники? – продолжила она горячо. – Разве он виноват в том, что не может кого-то найти или находит, но не быстро? Нет! Если бы не Аарон, с твоей женой все было бы хорошо. Только он виноват, только он, а не ты!

София целовала и гладила императора, чувствуя его горечь и боль и желая стереть все это из его сердца так же, как несколькими часами ранее стерла запах Виктории.

Но если бы это было так же легко.

– Жене сейчас нужна моя помощь, – проговорил Арен глухо, уткнувшись лбом Софии в плечо, и она неожиданно подумала, что он делает так в минуты слабости. – Мне нужно больше быть рядом с ней. К тому же Виктория беременна.