Жизнь на двоих

Император усмехнулся, не удивившись, – он прекрасно знал, что врачи дознавательского комитета старались не облегчать жизнь задержанным преступникам. Естественно, они всех лечили, но недолечивали и зачастую не до конца обезболивали. Арену рассказывал об этом сам Гектор – он как глава комитета закрывал на подобное глаза, считая, что не нужно проявлять излишнее рвение в лечении преступников и то, что может пройти само, пусть само и проходит.

– Я пришлю к тебе Тадеуша, – спокойно заметил Арен, разворачиваясь к камину, и не отреагировал на почти неслышное «спасибо», сказанное уже ему в спину.

За ужином император не снимал эмпатический щит, не желая погружаться еще и в эмоции Виктории. Он и так понимал, что она должна чувствовать, узнав про проклятие, наложенное Аароном, – обиду, растерянность и боль за предательство. Все это он чувствовал и сам, с той только разницей, что хорошо понимал – брату на самом деле была безразлична Виктория, он хотел достать именно Арена. Он использовал его жену для достижения цели и, возможно, надеялся, что эмпатическое проклятие разрушит покой императора и ему окажется тяжело удерживать Венец.

Наверное, так бы и было, если бы Арен любил Викторию – ее невыносимое поведение потихоньку подтачивало бы его выдержку, заставляя переживать, нервничать и срываться. Хотя… надо смотреть правде в глаза – если бы Арен любил жену, он бы докопался до истины еще тогда, восемь лет назад, когда все это только началось. Он бы пригласил не одного шамана, а десять, двадцать, тридцать – да сколько угодно, лишь бы найти разгадку. Он бы убедил Викторию посещать психотерапевта и учиться контролировать взрывы своих эмоций. Он бы на руках ее носил, только бы не переживала и не нервничала.

Но он ее не любил, и в этом была основа всего плохого, что случилось с Викторией по его вине.

– Арен… – прошептала жена, когда они уложили детей и перенеслись в ее комнату. – Как ты?

– Все в порядке, – ответил император, погладив ее по плечу. От того, что нужно остаться здесь, а значит, так и не увидеть Софию, которая была нужна сейчас как воздух, Арена мутило, шею будто железным обручем стискивали, и легкие горели, а сердце, наоборот, леденело. – Не волнуйся.

Она всхлипнула и прижалась щекой к его груди.

– Это все ужасно, – сказала Виктория дрожащим голосом, обнимая Арена и зажмуриваясь. – Но я рада, что все выяснилось. Теперь я хотя бы понимаю, что со мной творилось последние годы, и могу это анализировать. Как ты считаешь, стоит ли рассказывать об этом психотерапевту?

– Обязательно.

– А ты… – Жена подняла голову и неуверенно посмотрела на него. – Ты не прослушивал наши сеансы?

– Нет. – Арен устало вздохнул, подавив вспышку раздражения. Защитник, проклятие проклятием, но Виктория никогда не понимала его по-настоящему. – Силван Нест отчитывался мне только после первого раза и больше не приходил. Значит, не было необходимости.

– Не злись. – Виктория вновь опустила глаза. – Я же не для того, чтобы обидеть. Я только поинтересовалась.

– Я понимаю. Просто устал.

– Устал… – Она взяла его за руку и потянула к двери в спальню. – Тогда пойдем. Пойдем.

У Арена появилось ощущение, что его пытают, и он невольно вспомнил, как когда-то давно – словно в прошлой жизни – он почти так же тащил за руку Эн, и ее тогда тошнило не меньше, чем его сейчас.

Какой же это был глупый и бессмысленный поступок. И жестокий до безумия. И Арен почувствовал себя Эн, стоило Виктории подвести его к постели и начать расстегивать пуговицы на рубашке.

– Утром я ходила к Тадеушу, – вдруг сказала жена тихо и растерянно улыбнулась, глядя на императора исподлобья. – Беременность три недели.

От неожиданности он поднял руки и сжал ладонями пальцы Виктории.

– Что?..

– Я беременна, – повторила она, по-прежнему улыбаясь. – Беременна, Арен!

Сердце замерло, а потом вновь забилось, и в ушах зашумело, будто он долго катался на карусели.

– Защитник… хоть одна хорошая новость за сегодняшний день! – пробормотал император, обняв жену.

– Ты рад? – спросила она глухо куда-то ему в подмышку. – Правда рад?

– Конечно, рад, Вик. Сообщи об этом в ближайшее время психотерапевту, чтобы скорректировал назначения. С Тадеушем я завтра поговорю, он ведь должен был сказать, что зайдет к тебе утром, как всегда, верно?

– Да.

– Хорошо. Не пей, пожалуйста, кофе и вместо своих любимых сладостей ешь лучше больше фруктов. Да, и работать в оранжерее теперь будешь до обеда – потом отдыхай, можешь гулять или заниматься с детьми. Насчет попечительских обязанностей посмотрим, но точно не в ближайшие три месяца. И… – Арен почувствовал, что Виктория странно трясется, и запнулся. – Что такое?

Виктория подняла голову, и он увидел, что жена смеется. Но сказать ничего не успел – она внезапно прильнула к нему всем телом и поцеловала, запуская ладони в волосы точь-в-точь как София.

Желание оттолкнуть стало почти невыносимым, и все же Арен сдержался и даже погладил Викторию по спине, но сразу пожалел об этом – супруга вздохнула и ускорила процесс расстегивания рубашки.