Жизнь моя

После двухчасовой задержки они наконец оказались на борту самолета. Когда она проходила по салону бизнес-класса, ребенок бизнес-класса спокойно и совершенно сознательно вылил ей на джинсы «Рибену». Его мать, упакованная в Праду француженка с жестким лицом, смерила Антонию холодным осуждающим взглядом. Антония проигнорировала ее и впилась взглядом в ребенка, который пошел багровыми пятнами и начал вопить. Она двинулась дальше. Иногда пугать детей было ее компенсацией.

Авиакомпания, вероятно, добавила еще пару дополнительных рядов, поскольку лишь сидя боком она могла с трудом расположить свои колени. Неважно. Она включила освещение, достала из портфеля свежий номер «Обзор керамики» и начала работать.

Обычно она могла работать где угодно, но, к ее раздражению, образ мельницы мешал ей сосредоточиться, как чей-нибудь кашель на концерте. Чтобы прогнать его, она вынула блокнот и начала составлять список неотложных дел. Взять машину. Купить хлеб, масло, сыр, яйца, консервированное молоко, яблоки, чай, кофе, моющее средство, туалетную бумагу, вино. Приготовить себе постель и ванну. Далее — еда, сон. Затем она написала: «Список задач». Это вызвало у нее улыбку, но она знала, что подобные списки позволяют ей собраться и контролировать себя.

«Надо помнить, — говорила она себе, — что ты здесь всего-то на пять дней, не больше. И кто знает, может быть, за это время найдется покупатель».

Ее кажущийся квалифицированным нотариус уже взял поиски покупателей в свои руки, так что сделка могла быть делом нескольких недель. «Il faut se dépêcher, monsieur, — подгоняла она его, — j'ai fort besoin de l'argent». Она почти слышала галльское пожатие плечами. Эквивалент. «Разумеется, леди, но сначала вам надо найти идиота, который купил бы эту кучу хлама».

Пара влюбленных лет двадцати остановилась в проходе, с надеждой взирая на нее. Не могла бы она поменяться с ними местами, чтобы они могли сесть вместе? Она вздохнула, собрала свои бумаги и пересела к окну. Девушка положила голову на плечо своего друга. Ее босые ноги оказались напротив облитых «Рибеной» джинсов Антонии. Антония не возражала, поскольку ноги были чистыми, с ногтями, покрашенными яблочно-зеленым лаком. Но она удивилась, о чем думала девушка, надев открытые сандалии в январе. Возможно, она ожидала, что на юге Франции будет жарко.

Наконец самолет взлетел, и стюардесса начала разносить напитки. Молодые хлопали пластиковыми пробками болгарского «Шираза», голодными взглядами пожирая губы друг друга. Парень выглядел неплохо, но девушка была с одутловатым лицом, кряжистая, ее пышные ягодицы прикрывал свитер.

Антония смутно помнила себя такой же застенчивой, как они. В юности она испробовала все диеты, какие только были в журналах. Она даже уксус пила, поскольку именно таким образом поддерживала стройность мадам Бовари. В двадцать лет у нее все еще были поводы к застенчивости: она была слишком наивной, слишком академичной и недостаточно веселой. И, разумеется, бедный Майлз не мог помочь ей. Потом, когда она приблизилась к тридцати и получила некоторые гарантии, она перестала беспокоиться. Какая ирония! Вы проводите молодость, желая обрести уверенность в себе, а когда, наконец, достигаете ее, это больше не имеет значения.

Парень запустил свои полные пальцы в волосы подружки. Несколько прядок упали на «Обзор керамики». Смахнув их, Антония почувствовала себя столетней старухой. Ей пришло в голову, что прошло уже три года, с тех пор как мужчина касался ее, как сейчас этот юнец касается своей девчонки, не считая, конечно, врача и парикмахера.

Эта мысль настолько удивила ее, что она едва ли не ввергла в шок стюардессу, заказав себе «Кровавую Мери».

* * *

Все пошло лучше, когда они приземлились в Тулузе.

Какая-то добрая фея надоумила Антонию забронировать машину заранее, и у стойки она наслаждалась маленьким триумфом, забирая последний «рено клио» под завистливыми взглядами подвыпивших парней и их подруг с кислыми лицами.

Она решительно отказалась от автострады и выбрала трассу Руте Насиональ — Юг. Был ясный день, свежий и солнечный, и ее настроение при подъеме вверх начало улучшаться.

Она уже забыла, как внезапно возникают Пиренеи. Какую-то минуту назад вы ехали через Верне, покорно глядя на фонарные столбы, а уже в следующую возникают они — великолепное сияющее явление далеко на горизонте.

Она вдруг вспомнила, что римляне ненавидели горы. Им нравилась природа прирученная и культивированная: сады, виноградники, чистые маленькие озера. А не гигантские беспорядочные пики — ад для путешественников и рай для скрывающихся мятежников. Действительно, римляне испытывали так мало интереса к горам, что никогда даже не пытались убедиться в том, что Пиренеи идут с востока на запад, а не с севера на юг.

Странно. Она не думала об этом многие годы.