Жизнь Ленина

Вдруг звенящий мелодический звук разнёсся по пруду. Словно на каком-то странном инструменте тронули струну, и она прозвучала нежно и длинно.

Брошенный кем-то комок смёрзшейся земли проскользнул по льду от берега до середины. Лёд отозвался.

— Чудеса! — тихонько ахнул Владимир Ильич.

Тут они увидали отделённых от них кустарником мальчишку и девчонку, лет по восьми. Это мальчишка запустил на лёд комок.

— Как поёт! По всему пруду звон, — сказала девочка.

— Поймать надо день, когда его впервой ледком схватит, — ответил мальчишка. — А то покрепчает или снегом закроет, тут он петь перестанет.

— Давай ещё, — попросила девочка.

Снова заскользил по пруду комок, лёд зазвенел.

— Ой! — вскрикнула девочка.

Ребята увидели взрослых. Мальчишка снял шапку:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — ответил Владимир Ильич, приближаясь. — Откуда вы?

— Мы местные. Недалече, из Горок. — Мальчишка махнул рукой в сторону деревни Горки, видной от пруда. — А вы, чай, московские?

— Угадал, — засмеялся Владимир Ильич. — Хорошо у вас лёд поёт.

— А как же! В самый раз надо его уловить, не всякий сумеет, — хвастливо ответил мальчишка. — А вы начальство небось?

— У нас «лампочка Ильича» загорелась, — сказала девочка.

— Электричество. Не хуже Москвы. Как вечер, деревня вся так и засветится, — хвастал мальчишка.

— Значит, довольны? — спросил Владимир Ильич полушутя, полувсерьёз.

— А что? Дальше-то лучше, чай, будет!

И они переглянулись, и мальчишка стащил с головы шапчонку, сказал: «До свидания», — и они побежали куда-то, может, домой, а может, ещё подсматривать чудеса и загадки осеннего леса.

А Владимир Ильич с Надеждой Константиновной и Марией Ильиничной пошли глубже, глубже в парк, потому что Малый пруд от дома не так далеко, а ведь Владимир Ильич позвал их сегодня в дальнее странствие.

МАЯК

Вставай, проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов:
Кипит ваш разум возмущённый
И в смертный бой вести готов.

Гимн гремел. Бился в окна двусветного зала в Большом Кремлёвском дворце. Летел к лепным потолкам.

Мы наш, мы новый мир построим:
Кто был ничем, тот станет всем.

Несколько сот человек стояли в кремлёвском зале и на пятидесяти языках пели гимн. На французском, немецком, итальянском, турецком, японском, английском, норвежском, финском, эстонском, латышском… русском, конечно.

Ленин тоже пел. Владимира Ильича всегда волновал международный рабочий гимн. А сейчас, когда сотни коммунистов разных стран собрались на IV конгресс Коминтерна у нас, в Советской стране, и в бывшем царском дворце пели вольно, свободно, — сейчас душа его полна была счастьем.

Это есть наш последний
И решительный бой;
С Интернационалом
Воспрянет род людской.

Много иностранных революционеров знал Владимир Ильич, когда был в эмиграции. Знал талантливого французского социалиста Жана Жореса, который создал «Юманите», знаменитую революционную газету во Франции.

А немецкие марксисты! Клара Цеткин, Роза Люксембург, Карл Либкнехт! А сколько финских революционных рабочих знал Владимир Ильич! А гельсингфорсский социал-демократ Ровио, скрывавший Владимира Ильича от преследований Временного правительства! А швейцарец Фриц Платтен, который помог Владимиру Ильичу с товарищами вернуться на родину, когда в России началась революция! И еще много было иностранных революционеров, рабочих и нерабочих, с которыми встречался и дружил Владимир Ильич.

Теперь, когда рабочая Октябрьская революция победила в России, марксисты-революционеры тоже образовали в своих странах коммунистические партии.

— Объединимся в единый союз, — сказал Владимир Ильич.

Коммунистические партии объединились. Дали союзу название — Коммунистический Интернационал, Коминтерн.

Владимир Ильич поднялся на кафедру. Сотни глаз были устремлены на него. Владимир Ильич видел интерес и ожидание в глазах. О чём рассказать коммунистам разных стран?

Наверно, важнее всего им услышать о жизни советского общества. О новом.

И Владимир Ильич стал рассказывать, как идёт у нас хозяйство в Советской стране: чего добились за пять лет, а чего не добились. Войну победили, голод победили. С разрухой справляемся. Лучше стало жить крестьянам. И рабочим получше. Торговать учимся. А машины делаем пока ещё плохо, мало. Больше надо машин. Без машин не построишь коммунизма. А перед нами цель — коммунизм. И перед вами, иностранные товарищи, цель — революция.

Вот о чём говорил Владимир Ильич. Он говорил по-немецки. Русский язык в то время мало кто знал за границей, а немецкий многие понимали.

«Хорошо говорит по-немецки», — хвалили про себя немецкие коммунисты.

Доклад кончен.

Все встали, огромная армия коммунистов.

— Ура, Ленин! Да здравствует Ленин!

Буря бушевала в двусветном зале, настоящая буря!