Жизнь-копейка (СИ)

   Дома он только на вечерних посиделках решился рассказать Анне Сергеевне о результатах своей поездки. Вечерние посиделки у них начинались перед сном, когда они посмотрели по телевидению или в записи то, что их заинтересовало. Обычно они посвящались всегда просмотренным передачам или фильмам. Делиться впечатлениями и мнениями о просмотренном материале стало уже традицией в их семье.

   Поскольку Николай Васильевич ездил в райцентр на плановый осмотр в поликлинику, а к юристу зашёл, как бы, пользуясь моментом, то Анна Сергеевна даже не знала ничего и не предполагала, что Николай Васильевич совершит такой визит. И он без вступлений рассказал ей всё, что удалось узнать самому.

   Судьба Оленьки волновала и Анну Сергеевну. По этой причине она всю информацию выслушала спокойно, а потом сказала.

   - Конечно, в нашем возрасте пускаться на такие авантюры - граничит с безумием, да и люди просто не поймут. Разговоров будет!..

   - Да, Сердце моё, я и сам всё это уже прикидывал не раз и не два. Но мы не будем торопить события. Прежде всего, я постараюсь узнать у самой Оли, как она отнесётся к такому повороту событий в её судьбе. Может быть, этого всего и не понадобится?..

   - Это, конечно. Это обязательно. Может быть, и мне с ней поговорить? Очень уж хочется девочке помочь.

   - Если она вообще будет не против, то такой разговор с тобой будет ей просто необходим, чтобы снять всякие подозрения и домыслы. Пусть она знает, что мы только хотим принять её в свою семью. Но пока я ещё с ней пообщаюсь и постараюсь более точно определить её положение и то, чего она сама хочет? Если выяснится, что в ней есть желание поскорее вырваться из этого опекунского рабства, тогда можно будет затевать с нею подобный разговор.

   - Ты прав. И я думаю, что ты очень мудро рассудил. Ведь могут быть всякие подводные камни. Судьба человеческая так же многообразна, как вселенная.

   - Это верно.

   Николай Васильевич и Оля договорились встречаться пока два раза в неделю, во вторник и четверг, когда у неё было по четыре урока. Он ждал её возле магазина "Пятёрка" или в нём, если было холодно, а затем они шли нижней дорогой и разговаривали. Но на этот раз Оля пришла сильно смущённой и, когда они отошли от магазина она пояснила.

   - По той улице, по которой мы ходим, живёт мать нашей мачехи и она видела нас с вами, а потом рассказала всё по телефону мачехе. Та предупредила, что отправит меня в психушку, если ещё раз увидит меня с вами.

   - Очень интересный поворот, - удивился Николай Васильевич. - А мы с тобой не будем давать повод для подобных действий, а пойдём по другой дороге. Тут есть охотничья дорога, которая идёт по верху наших сопок. Мы сейчас выйдем на неё по тропинке, вот тут. А следующий раз я буду ждать тебя не у магазина "Пятёрка", где тоже нас может кто-нибудь увидеть из наших, а у "Афанасьевского", от него есть прямая дорога, которая и выходит на охотничью тропу.

   Собственно, тропа эта только так называлась местными охотниками, а на деле была нормальной полевой дорогой, по которой раньше всегда ходили трактора на поля. Да и сейчас по ней ездят машины и трактора за дровами, на верхние вырубки. Идти по ней было удобно. Две хорошо наезженные колеи. По одной шёл Николай Васильевич, а по другой Оля.

   День был хороший, солнечный. Справа от их дороги была тайга, а с лева необъятные когда-то колхозные поля. Поля стелились несколько под уклон, и от этого открывался бесконечный простор. Невольно всё это поднимало настроение, да ещё Оля, державшая себя всегда несколько напряжённо из-за того, что их кто-то может увидеть и доложить мачехе, которая дома обязательно устроит скандал только потому, что Оля посмела ослушаться, в этот раз чувствовала себя совершенно раскованной. Она улыбалась и вбирала в себя красоту осенней природы.

   - Ты здесь ещё не ходила? - спросил осторожно Николай Васильевич.

   - Нет, мы же почти нигде не бываем. Работаем дома с утра до вечера, даже в воскресенье, когда все отдыхают.

   - Расскажи, а как ты жила с настоящими своими родителями, если помнишь, конечно?

   - Я их помню только пьяными и, особенно, когда они начинали ругаться. Тогда становилось просто страшно. Больше у меня ничего не осталось в памяти, если не считать случая, когда мама меня сковородой ударила.

   - Как это?

   - Она размахнулась, чтобы ударить рассвирепевшего тогда отца, а сзади стояла я. Ребром сковородки она и ударила меня чуть повыше виска. Вот тут... - И Оля, приподняв волосы со лба, показала солидный рубец в верхней части лба.

   - И что ты?

   - Я тогда просто потеряла сознание, а очнулась, когда надо мной склонился врач. Родители тогда перепугались, хоть и были пьяные, и вызвали скорую. Ранку залечили, но у меня теперь правая сторона лица стала какая-то чужая. Я даже на фотографиях всегда улыбаюсь, в основном, правой стороной лица.