Жизнь, какая она есть

Жизнь, какая она есть

открывайте глаза и начинайте жить.

Рыжеватый всполох волос. Лучистая белозубая улыбка и ясный, цепкий взгляд теплых карих глаз. Боже, как я любил ее. Я любил каждый сантиметр ее молочно-белой кожи, каждую родинку на ее безупречном теле. Я любил, как она смеется, откидывая голову назад, ярко и открыто, ничего не стесняясь, искренне и мило. Как, улыбаясь, слегка щурится, отчего ее глаза становятся похожи на кошачьи. Я любил ее, когда она болела, лежа в кровати и, утирая нос платком, гнусавила. Я любил ее, когда она злилась, склоняя голову набок и позволяя рыжему водопаду волос упасть на одно плечо. Я любил ее голос, нежный и хрипловатый ото сна и звонкий и дерзкий, когда раздражалась. Я любил ее походку, уверенную и открытую, любил ее безупречно длинные ноги.

Любил, когда она, шагая в черном пальто чуть ниже колен, поправляла рукой в черной перчатке шелковый зеленый шарф, сползающий с ее волос.

Я обожал ее руки. Тонкие запястья и идеальной красоты пальцы: длинные и изящные. В ней не было ничего лишнего, но в то же время в ней все было слишком. Она соткана из слишком.

И я любил ее всем сердцем.

Всем своим сердцем. Потому что она была им.

Моим сердцем.

1.

Я достала платье из чемодана и, повесив его в шкаф, прикрыла дверцу.

Сил не осталось – перелет очень утомил меня, и я тихо опустилась на кровать. Ужасно хотелось спать, но ночь прошла в сборах и криках по телефону с моим женихом.

Сегодня я прилетела в Москву, в нашу квартиру, но вместо него, домашнего и любимого, меня встречал пустой холл и звонкая, давящая тишина.

Телефон ожил, и это было сродни грому среди бела дня. Я бросила злой взгляд на мигающий аппарат и, встав с кровати, подошла к полке, ответила:

-Да.

-Малыш, прости меня, - Никита никогда не сдавался, а если бы сдавался, то не построил бы свою империю к двадцати восьми годам.

-Никит, я все поняла. Меня должен был встречать здесь ты. Но… - я устало вздохнула и провела рукой по волосам. – Но я понимаю, у тебя осталась незаконченная работа…

-Малыш, я буду рядом, как смогу. Я обещаю, - теплый голос жениха меня успокаивал. Я снова вздохнула.

-Хорошо.

-Ты нормально долетела? Устала? – заботливо поинтересовался он, и я поежилась, вспоминая, как много наговорила ему ранее.

-Устала, - вместо извинений ответила я. Я не хотела извиняться, и это было моей главной проблемой. Я не умела отступаться от своих слов. Я стояла на своем, даже если и в корне была не права.

-Отдыхай. Люблю тебя, малыш.

Я отключилась, не ответив. С Никитой мы знакомы два года. Я прилетела на съемки первого сезона сериала в Казань, и мы случайно столкнулись в холле отеля – он выбегал из лифта и сшиб меня.

Мы, словно домино, свалились друг на друга и, как он утверждает: «уже тогда я понял, что ты – моя будущая жена».

Я не устояла перед ним. Обаятельный, с твердым взглядом, но мягкой улыбкой. Приняв извинения, я согласилась на ужин, который послужил толчком для наших дальнейших встреч. Но съемки были окончены, и я улетела. Представьте мое удивление, когда через месяц мы встретились в Москве. Мы оба были в растерянности, и иначе, чем Судьба это не назвать.

Мы обосновались здесь. У Никиты была квартира в центре города, куда я, после полугода отношений, согласилась переехать. Его часто не было в городе – жених владел сетью отелей по всей России, он был обязан часто разъезжать, и я, сама привыкшая к разъездам, в Москве появлялась редко. Но наша квартира упорно ждала нас обоих, и сейчас мы оба должны были быть здесь.

Съемки третьего сезона сериала «Ложь» подходили к концу. Я играла в нем вторую из главных ролей, Екатерину – дочку известного хирурга и первоклассную стерву. Я прожигала жизнь, прыгая из одной койки в другую, плевала на родителей и строила пакости отцовской невесте.