Жизнь как жизнь

Жизнь в последнее время стала безумно разнообразной и поразительно изматывающей. Фотоаппарат Тереске удалось купить только потому, что было Рождество и половину необходимых денег она получила в подарок. То, что технические средства для следствия были закуплены, заставило ее последовательно реализовывать задуманные планы, и они обе со Шпулькой облазили город вдоль и поперек в поисках подозрительных автомобилей, на фоне которых они фотографировали друг друга. У них обеих уже была обширная коллекция фотографий в самых различных позах на фоне «мерседеса», «опеля» и «фиата», причем на некоторых снимках в глубине виднелись и владельцы машин. Развлечение это было весьма дорогостоящим, если учесть, что проявлять и печатать пленку приходилось в фотоателье. Поэтому уроки приходилось давать в прежнем объеме. Школа тоже требовала своего, а несчастная история окончательно отравляла жизнь. Страшно оскорбленная Газель применяла чудовищный метод, на каждом уроке задавая Тереске внезапные вопросы, перескакивая по эпохам и странам и перебивая, как только Тереска пыталась немного расширить ответ и показать все свои знания по данному вопросу.

— И надо же… ведь было время… — говорила Тереска между ударами топора, — когда я считала… что сильно занята… Ох, ну и сучище! И только сейчас… я понимаю… что у меня… была пропасть времени!

Шпулька вовремя отшатнулась, так что отлетевшее полено полетело не ей в голову, а в стену рядом.

— Ты меня убьешь или выбьешь мне глаз. Руби потише!

— Не могу, у меня нет маленького топорика. Он слетел с топорища. Просто смотри, куда летит, и уходи с этого места. Если Газель от меня когда-нибудь отцепится, у меня будет райская жизнь!

Шпулька пригнулась, чтобы ее не покалечило очередное полено, и покачала головой.

— Я уж и сама не знаю, кто из вас более упрямый…

— Я вовсе не упрямая, — ответила мрачно Тереска, прекратив рубить и опираясь на топор. — Она совершенно по-дурацки по непонятным причинам обязала меня иметь по истории эту пятерку. Ты понимаешь, она верит, что я должна это все знать, чтоб эту историю черти взяли! Это совершенно бессмысленно, мне же история нужна как собаке пятая нога, но подвести ее я не могу. Мне совсем эта паршивая пятерка не нужна, это ей она нужна, но ведь не могу же я так сразу поднять лапки кверху и сдаться! Это единственная пятерка по истории в обоих третьих классах, и, если у меня ее не будет, то не будет ни у кого, потому что никто другой не даст себя так захомутать! Это только я одна могла сглупить давным-давно, а теперь уже поздно отступать. Да ты и сама знаешь.

— Ага… Удивительно, как ты все помнишь.

Тереска снова начала колоть дрова.

— Я уж вообще… ничего другого не читаю… только книжки по истории… А если мы еще и поймаем… этих бандитов… И перестанем за ними бегать… Тогда у меня голова закружится… от изобилия свободного времени!

Шпулька про себя подумала, что тогда Тереска наверняка придумает что-нибудь другое, столь же трудоемкое, но предпочла вслух этого не говорить. Она встала с чурбачка и собрала наколотые поленья.

— И вообще глупо, — сказала она через несколько минут. — Нам было бы гораздо удобнее, если бы у нас была машина. Они ездят, а мы на машине за ними гоняемся.

— Еще бы. Летом у нас хоть санки были…

— Зигмунт, когда на праздники приезжал, снял колеса и снова поставил полозья. Сказал, что можем покататься с горки на саночках. Идиот.

Тереска расколола суковатое полено и озабоченно посмотрела на тающую кучу дров.

— Дрова кончаются, — сказала она мрачно. — Отец старается где-то достать оптом, но, по-моему, запас кончится раньше, чем он постарается. Придется мне ехать в деревню за выкорчеванными корягами. Жаль, что мы живем не у леса…

— Эй, ты-ы-ы! — вдруг провыл Януш над головой. — Ты тут?

— Нет, меня тут нет! — завопила Тереска в ответ. — Дрова сами колются! А что?!

— За тобой милиция пришла! Иди скорее! Меньше пожизненного тебе не дадут!!

— Придурок! — буркнула Тереска. Она оставила на чурбачке полено, которое как раз собиралась колоть, и пошла наверх, неся в руках свой страшный палаческий топор. Заинтригованная Шпулька полезла наверх за ней следом.

В прихожей их ждал Кшиштоф Цегна, который уклончиво отвечал на вопросы Кемпиньских.

— О, как хорошо, что вы обе тут, — сказал он с облегчением при виде Шпульки. — Идем со мной, нужно, чтобы вы дали показания и опознали людей. По снимкам.

— Деточка моя, не могла бы ты оставлять это страшное орудие там, где колешь дрова? — кротко спросил пан Кемпиньский. — Ты обязательно должна носить его с собой?