Жизнь как жизнь

— Ну потому что и так известно, что это крупная шайка, мало того что они через границу перевозят, так еще и нелегально торгуют! И рулетку эту перенесли неведомо куда, мне все это кажется подозрительным. У нас до сих пор спокойно было, а тут оказывается, что как раз у нас все и творится…

— Тарчин — это не у нас…

— Но Черный Метя у нас! И девчонки эти у нас!

— Сынок, опомнись! Эти девочки не торгуют и не переправляют контрабанду.

— Но от них приходят самые важные сведения!

Тут участковый увидел в окно идущую к ним через двор Тереску и сделал знак прекратить разговор. Кшиштоф Цегна почувствовал укол кактусовых иголочек у основания большого пальца. Выковыривая иголки, он думал, каким образом ему склонить своего начальника на сверхпрограммную деятельность, которая далеко выходила за пределы их служебных обязанностей, но в результате именно им достались бы все лавры за ликвидацию шайки валютчиков и контрабандистов. Не Главному управлению уголовного розыска, а именно им, рядовым сотрудникам районного управления…

— Расскажите-ка вы нам по порядочку, как все было с той машиной, которую вы все время видели на шоссе, когда ездили, — ободряюще начал участковый.

— Да никак с ней не было, — сердито сказала Тереска, все еще кипевшая после объяснений в школе. — У Шпульки мания преследования. Эти садовники, видимо, все между собой знакомы и ездят друг к другу с визитами, из Виланова в Тарчин и обратно. Тоже мне страшные преследователи.

Она чувствовала себя отвратительно еще и потому, что подстерегавшие ее злодеи оказались обыкновенными людьми и романтическое обаяние грозящих на каждом шагу опасностей развеялось как дым. Чем сейчас она сможет заинтриговать Богуся? Что у нее осталось? Жизнь как жизнь, беспроблемная, неинтересная…

— Но ведь за вами ездили, — сказал Кшиштоф Цегна со злостью, потому что его снова уколола иголка, на сей раз в безымянный палец. — И за вами следили. Следили или нет?!

— Может быть, но это наверняка кто-то другой. И я вообще не знаю, что общего между этими двумя случаями!

— Тогда расскажите все по порядку, как что было.

Неохотно, но подробно Тереска рассказала обо всей изматывающей возне со сбором саженцев, старательно обходя вопрос, что возня явилась результатом недоразумения. Участковый и Кшиштоф Цегна слушали так внимательно, что ее наконец проняло. Она умолкла и пристально на них посмотрела.

— Ничего не понимаю, — сказала она подозрительно. — Никаких бандитов не было, а вы ими интересуетесь. Что это значит? Так, в конце концов, преступники это или порядочные люди?

— Это смотря какие, — буркнул Кшиштоф Цегна и втянул сквозь зубы воздух, потому что его укололо в том месте, откуда он вроде бы все иголки повытаскивал.

— По-разному бывает, — сказал участковый. — Если вам когда-нибудь еще попадется эта машина, — вы ведь помните номер? — так вы нам обязательно скажите. Нас она очень и очень интересует.

В сердце Терески снова проснулась слабая надежда. Может быть, какая-то афера все-таки существует, а грозящая отовсюду опасность — не мираж и не иллюзия? Может быть, сотрудничество с милицией наконец сделает жизнь интереснее? Во всяком случае, попробовать стоит.

Возвращаясь домой, она встретила у калитки своего брата.

— Слушай, ты, я такую тачку видел, — сказал Янушек в полном восторге. — Спортивный «ягуар», самая последняя модель, красная, салон отделан черной кожей, модные фары…

— А-а-а, как раз вовремя! — перебила его Тереска, вспомнив, что братец ее помешан на автомобилях, — Бог с ним, с «ягуаром», но ежели ты когда-нибудь увидишь «фиат», у которого номер Великой Французской революции…

— Крыша у тебя поехала? — презрительно перебил Янушек, останавливаясь перед дверями. — Какой еще номер у Великой Французской революции?! Это короли пронумерованы, а не революции!

— Дата. Не будь таким тупым. У него номер как дата Французской революции!

— А какая там у этой революции дата?

Тереска взялась за ручку и возмущенно взглянула на брата:

— У тебя по истории что?

— А тебе какое дело? Мы Польшу проходим.

Тереска пожала плечами и нажала на ручку двери. Дверь не открывалась.

— Тысяча семьсот восемьдесят девятый год. Только вместо единицы — пятерка. Пятьдесят семь восемьдесят девять. Где у тебя ключ?

— В кармане ветровки.

— А ветровка где?

— Дома. А буквы какие?

Тереска оставила в покое ручку и прекратила тщетные попытки открыть дверь.

— Инициалы Шпулькиной тетки: «ВГ». Мой ключ в сумочке, а сумочка лежит у меня на письменном столе. Если бабушки нет, в дом нам не попасть.

— Бабушки нет, она вчера сама говорила, что вернется сегодня попозже. Пошли, попробуем через двор. «ВГ, пятьдесят семь восемьдесят девять»? Темно-синий «фиат», да? Так я его сегодня видел.

— Что ты говоришь? — удивилась Тереска. — И где?

Янушек соскочил со ступенек и стал обходить дом.

— Он стоял возле этого «ягуара». Я запомнил номер, потому что я все номера запоминаю, а этот к тому же был с такими же цифрами, что и у «ягуара», только в обратной последовательности. А что? Зачем тебе этот «фиат»?