Жизнь как жизнь

Довольно долго Тереска убеждала всех, что никто на нее не нападал, что она ни на кого не нападала, что фильм ей очень понравился, что ее не выбросили из кино посреди сеанса, что она не ела и не пила ничего вредного, никого не собиралась напугать и вообще ничего не случилось, а выражение ее лица — это просто так.

Только когда она шла после ужина наверх к себе, пани Марта вспомнила, что она должна была Тереске передать.

— Ой, погоди! Милиция сегодня снова про тебя спрашивала. У них было какое-то срочное дело.

Тереска остановилась на середине лестницы.

— И что?

— Ничего. Они очень огорчились, что тебя нет, и, похоже, поехали к Шпульке.

Тереска кивнула и пошла по лестнице дальше, вяло думая, что в таком случае она завтра все узнает у Шпульки.

* * *

За несколько часов до этого Шпулька раздумывала, как ей отпраздновать такой замечательный, такой великий день. Первый день по окончании кошмарной акции сбора саженцев. Ей больше не нужно таскать за собой проклятущий стол, не нужно во тьме встречаться с Тереской и шляться по чужим сумасшедшим, не надо умолять, выпрашивать и убеждать. Ее оставили в полном и абсолютном покое. Наконец-то у нее есть свобода, и она не позволит лишить себя ни этой свободы, ни покоя. Она должна что-то сделать: что-нибудь такое, что убедило бы ее окончательно, что кошмар закончился и наступил покой.

Она решила пересадить цветы. Самой великой любовью Шпульки были кактусы, у нее собралась уже внушительная коллекция, которую, правда, она в последнее время слегка забросила. Надо было обязательно привести кактусы в порядок. Одни из них должны были расти беспорядочно, могли иметь множество побегов, торчащих в разные стороны, а другие надлежало беречь и растить в горшке по одному. Одни могли расти и образовывать чащи и сплетения, могли расти даже по нескольку видов в одном горшке, а другие не выносили соперничества и должны были иметь собственное пространство для жизни. С весны кактусы росли сами по себе, брошенные на произвол судьбы, и настало время укротить их бурную деятельность.

Приняв такое решение, Шпулька принесла давным-давно приготовленную землю и высыпала ее на газету посреди комнаты. На другую газету рядышком она стала высыпать ненужную уже землю из горшков. Собираясь рассадить кактусы, она принесла новые горшки и расставила вокруг всю свою коллекцию. Комната стала очень похожа на оранжерею в стадии ремонта.

В одном из горшков клубок корней не позволял вынуть растение, не повредив его. К сожалению, это был кактус, который категорически не рекомендовалось трогать руками. Иглы у него росли кучками и были такими крохотными, что невооруженным глазом их было почти не видно, но стоило только коснуться этого кактуса, как они впивались в кожу, а потом кололи месяцами. Избавиться от них было невозможно. Шпулька надела перчатки и ударила по горшку молотком.

Неожиданный стук в дверь потряс ее так, что она уронила все. Кактус разбился на кусочки. Она была дома одна, родители куда-то ушли, брат уехал в свою школу в Гданьске, поэтому ей пришлось идти открывать. Сердито бормоча себе под нос, Шпулька оставила поле боя, перелезла через кучи земли, пирамиды горшков, подставок и осколков и вышла в прихожую.

За дверью стоял участковый с Кшиштофом Цегной.

— Добрый день, — сказал участковый, глядя на Шпульку с удивлением. Она была растрепана, вымазана землей, но зато в перчатках. — Одна из вас должна немедленно с нами поехать. Вашей подруги нет, она вроде бы пошла в кино, поэтому остались только вы. Вы можете прямо сейчас?

— Минутку, — сказала Шпулька. — Добрый день. Господи, неужели меня никогда не оставят в покое? Я только посажу один цветок.

Она сразу страшно расстроилась и подумала с горечью, что вся эта история произошла из-за Терески, а теперь, разумеется, Терески нет, потому что этот паршивый Богусь для Терески всего важнее, что никогда в жизни от нее, Шпульки, теперь не отстанут, что кактус она обязательно должна пересадить, иначе он окончательно поломается. Она вернулась в комнату, а участковый и Кшиштоф Цегна, не совсем понимая, что она говорит, вошли за ней следом.

— О, так вы пересаживали цветы, — сказал участковый встревоженно. — Но мы вас просим очень ненадолго. Может быть, с цветами ничего не случится, если вы их на полчасика так оставите?

— Осторожно! — нервно сказала Шпулька. — Кактусам вообще ничего не сделается. Только не топчите его. Говорю вам: я посажу только этот единственный.

Она встала на колени, протянула руку к горшкам, разделила вынутый из разбитого горшка кактус и поспешно насыпала землю в новый горшок. Кшиштоф Цегна машинально наклонился и подал ей два отломанных куска.

— Осторожно! — завопила Шпулька. — Не касайтесь его!!

— Я осторожненько… — сказал Кшиштоф Цегна, перепуганный криком, и придержал куски кактуса другой рукой.

Шпулька как можно скорее отобрала у него кактус.

— Ну, теперь все, конец, теперь вы от него не избавитесь, — зловеще сказала она. — Теперь они уже в вас сидят. Его же нельзя брать в руки!