Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Да одного дома не было, второй придурок начал приставать ко мне, Санька с ним чуть не подрался. А еще две тетки понарассказывали всякой чепухи, а по делу — ничего. Зато потом Санька взбесился, сказал, что больше ни сам дурью маяться не будет, ни мне не позволит. Дескать, у меня есть свой ребенок, а я, как кукушка, забросила его и невесть чем занимаюсь. Я, конечно, в долгу не осталась. Кто деньги в семье зарабатывает? Он, что ли, в конторе своей? Да его зарплаты ему же на маршрутки еле хватает, чтобы до своей работы добираться! В общем, капитально поругались. Он чуть к матери своей не ушел. Хорошо, Санька-маленький проснулся, вцепился в него, ну, папочка и растаял, отложил уход. Но со мной не разговаривает. Так что я — пас.

— Все ясно. Люд, а с мамочкой Вениамина ты говорила? Может, он нашелся уже? А мы, как идиоты, бегаем неизвестно где…

— Да нет же! Говорю — с Санькой ругались. Начали по дороге, а потом — дома доругивались уже в полную силу. Если б я сейчас Изиде позвонила, он бы меня прибил.

— Чего сделал? Люд, ты о ком?

— Ну, это я фигурально. Но я даже тебе потихоньку звоню. В туалете заперлась, чтоб он не слышал. Потому что, если хоть слово про Веньку услышит, снова скандал закатит. Оно мне надо сейчас?

— Люд, а делать-то что?

— Откуда я знаю? Давай завтра поговорим, а то у меня сегодня перебор отрицательных эмоций.

Завтра — так завтра. Завтра — это хорошо. Утро вечера, говорят, мудренее. Наверное. Хотя бы потому, что вечером, когда вся дневная сутолока отходит, наконец, на задний план, в голову начинают лезть всякие-разные мысли, проблемы кажутся неразрешимыми, страхи возрастают до вселенских размеров, и ты, будучи не в состоянии справиться со всем этим, ворочаешься с боку на бок и с ужасом фиксируешь, что для сна времени осталось всего ничего, а сна — ни в одном глазу, а завтра — рабочий день…

А утро — распланировано по секундам, утром все делается автоматически, и не то что рефлексировать — вздохнуть лишний раз некогда.

Дух переводишь, проскочив проходную и добежав, наконец, до рабочего места. Все. Успела. Вот теперь можно, включив компьютер и уставившись в монитор немигающим взглядом, попытаться осмыслить текущую ситуацию. На свежую утреннюю голову, что ни говори, лучше думается… Правда, здорово мешают сотрудники: обсуждают вчерашние сериалы, мужей, детей, погоду и политику, пьют чай и устраивают перекур, принося из курилки ворох свежих сплетен. Но при некотором усилии можно, абстрагировавшись от коллектива, сконцентрироваться на своем.

Что же мне теперь делать-то? Ехать после работы по новым адресам? Их еще — ого сколько. На Людку, судя по всему, больше рассчитывать не приходится. Саша — человек мягкий, но всему есть предел, а Людмила — женщина умная и переступать этот порог, естественно, не будет. Своя семья дороже.

Нет, ну а мне это надо? У меня, что ли, нет семьи? И делать мне нечего, и жить мне скучно? Своих проблем — выше крыши.

Но Веньку-то — жалко? Конечно — жалко. Как ухитрился прожить он на свете тридцать лет, оставаясь таким неприкаянным и одиноким? Спрятался от людей в книжках? Книги — умные собеседники. И книги не обидят. Но невозможно же человеку прожить без друзей! Тем более — молодому парню! А ведь, по сути, никому до него нет дела, никто не обеспокоился его исчезновением.

Хотя — откуда ты знаешь? Вдруг мать уже развила бурную деятельность, подняла на ноги всех родных и знакомых? А мы с Людкой, как две идиотки… Да нет, Людка была бы в курсе. По крайней мере, не бегала бы ночью по чужим адресам, если бы не волновалась из-за Вени. Ну, и на сколько ее волнения хватило? А твоего — надолго хватит?

А почему это я должна о нем беспокоиться? Должна не должна, но ведь — беспокоишься же. В конце концов, Веня-то тебе помогал. Его не просили — он сам помогал. Во всяком случае — старался помочь. А с этой учительницей Антошкиной вообще такую комбинацию разыграл! Так что вполне объяснимо, что ты из-за него переживаешь — остатки совести, в конце концов, сохранились же у тебя. Должны бы сохраниться, по крайней мере.

А значит, надо еще побегать, поузнавать, пока что-нибудь не выяснится. Хотя бы — для их успокоения.

В обеденный перерыв я дозвонилась до Виктории.

— Вика, здравствуйте, это Жанна. Я вчера приходила к вам. Ничего нового не узнали о Вениамине?

— Здрасьте. Не-а. Начальник ругается, говорит, что терпел-терпел, но столько гулять никому не позволено. Будет увольнять. Так что вы, когда Веньку найдете, скажите — пусть лучше сам заявление напишет, чем по статье.

— А чего это он — терпел?

— Да Венька в компьютерах лучше всех разбирается. Чуть что — все к нему, никого и со стороны звать не надо. Вот Евдокимыч и носился с ним. А чего с Венькой носиться? Ему все едино, хвалят его или ругают. Пришел, в компьютер уткнулся, и — привет, видал я всех вас!..

— Викочка, а вы мне — помните? — обещали координаты Леши дать, друга Вениамина.