Жизнь как в сказке

Запах мяса сводит меня с ума, и я опять поворачиваюсь к столу. Передо мной, на большой тарелке, голова жареного зверя. В глазницах драгоценные камни. Уши и лоб украшены вроде бы кольчужной сеткой. Ну, очень похожей на золотую. Из пасти торчит какая-то драгоценная фиговина. Но сама голова и пасть… Даже размером с корову, мыша останется мышей. И ее не перепутаешь с коровой.

И временный склероз от меня отступил.

— Сим-Сим! выдохнулось с рычанием.

Синеглазый оказался возле меня. И он уже не улыбался.

— Ты что ж это делаешь, сукин кот?!

Сидящий рядом задрожал, словно я смотрел кадры, снятые пьяным любителем домашнего кино.

— Ты кем это здесь притворяешься?!

Человеческая фигура растворилась, как в тумане, а вместо нее появилось нечто хвостатое и четырехлапое.

— А ну, домой! Быстро!! И меня с собой возьми!

Хотелось мне прихватить блюдо с огромной башкой, да накормить ею Сим-Сима. Но котяра так резво рванул в сторону, что я едва успел поймать длинный черный хвост.

Возмущенное «мяу!»

Боль в руке.

Темнота.

91.

Темнота пахла кровью.

Потом я понял, что у темноты не только запах, но и вкус крови.

Не сразу сообразил, где я и что со мной. А когда сообразил и посмотрел направо, то увидел Сим-Сима. Котяра весьма старательно вылизывал хвост и нервно дергал спиной. Тарелки с угощением и толпы гостей поблизости не наблюдалось. Вид окружающей среды напоминал мою палатку. И сидел я, похоже, на своей собственной подстилке. Знакомой и привычной.

Дом, милый дом.

— Ну и сукин же ты кот, Сим-Сим, — поздоровался я, и лизнул кулак.

Привычно и машинально, словно не в первый раз делал это.

Во рту появился сладковатый, металлический привкус. Мой правый кулак украшали четыре глубокие, уже не кровоточащие царапины.

— Нутер!..

— Господин!

В палатке стало тесно. И шумно. А только что было так тихо и спокойно. Это напомнило мне Ларкин дом. Когда я попал в него во второй раз. Сначала-то показалось, что дома нет никого, кроме нас двоих. А потом что в дом вселился полк, вместе с полковым оркестром. Дом у Ларки совсем не маленький. Но в нем живут три человека и одна собака. Ньюшка Сильва, двух лет от роду и восьмидесяти кило весу. Но дружелюбия и энтузиазма у Сильвы хватило бы и на сто восемьдесят. А когда Ларка завела еще и кошку, дом превратился в испытательный полигон. На прочность испытывалась не только мебель.

В палатку вошла Марла, и все мысли о Ларке исчезли сами собой.

— Привет, Пушистый. Вижу, ты уже проснулся…

— Что значит «проснулся»? Я только что вернулся из…

О возмущении пришлось временно забыть. Потому что я и сам не знал, откуда «только что вернулся».

Марла села возле подстилки, умостила локоть на колено, подперла щеку кулаком. Малек и Крант пристроились рядом. Все внимательно смотрели на меня и чего-то ожидали.

— Ну, и…

Тишина и ожидание.

Как у постели тяжело больного.

Я прокашлялся, словно с докладом собрался выступать, и попробовал еще раз:

— Ну, и долго я спал?

Если я дрых во время Санута, то у меня могут быть большие неприятности. А могут и не быть. Тут кому как повезет.

— Долго. До самого Храма, — улыбается Марла.

— Что все три дня?!

— Четыре.

Марла улыбается еще шире. С такими зубами ей зубную пасту надо рекламировать.

— А как же Санут?

Поворачиваюсь к Кранту.

— Был, — сообщает тот.

— Что, все четыре ночи?!

— Только три.

— А-а… — облегченно вздыхаю я.

Будто дрыхнуть трое суток подряд это еще ничего, а вот четыре…

— Эта ночь четвертая. Санута пока нет.

Таким голосом глубочайшие соболезнования выражают. По радио и телевизору.

— Блин, почему меня сразу не разбудили?!

Я посмотрел на трех незваных гостей.

— Я будил тебя, нутер.

— И я, господин.

— Я тоже тебя будила.

Мои гости переглянулись, и сказали почти хором:

— Мы все тебя будили.

Это прозвучало довольно смешно, но смеяться мне не хотелось. Только не в этот раз.

— Значит, плохо будили, — буркнул я и лег.

Ну, не чувствовал я себя выспавшимся и отдохнувшим.

— Пушистый, тебя трясли, кусали, обливали водой, но ты не просыпался. Наверно, тебя околдовали.

— Я тоже так подумал, — сказал Крант.

— Ну и…

— Я хотел поговорить с колдуном.

Малек улыбнулся.

И этого можно снимать в рекламе.

Потом я представил Кранта, разговаривающего с нашим великохитным, и мне тоже стало весело.

— И чем закончился разговор?

— Я его не нашел.

— Как это? Куда ж он делся с подводной лодки?

— Прости, нутер.

Крант опустил голову, а Малек захихикал. Сначала тихо. Но чем больше он старался сдержаться, тем громче хрюкал. Оберегатель смотрел на него подозрительно. Марла спокойно и с легким любопытством. А я… я просто спросил:

— И чего смешного ты хочешь мне сказать?

— Надо было искать его в усуле, — сообщил Малек, давясь смехом.

— Где?!

Ответ на такой вопрос я решил выслушать сидя.

— В усуле, — повторил Малек. Когда мы не смогли разбудить тебя… еще в первую ночь… он навесил на себя… и на усул… все защитные талисманы и… закрылся внутри… я успел заметить… господин… его лицо… видел бы ты…

Пацан уже не смеялся он рыдал. Согнувшись и покачиваясь. Мы с Марлой тоже не скучали. Смех он заразительная штука.

Нортор остался единственным серьезным среди нас.

— Почему ты мне ничего не сказал?