— Я опущу ее там, где есть кровать, чтобы было, на что опустить ее! — Этот голос не был похож на рев, он был ровным, почти холодным.
Она снова попыталась высвободиться, но слова: «Спокойно! Спокойно!» — произнесенные близко от ее лица, заставили ее откинуться назад. Ее голова покоилась на чьем-то плече. На чьем плече, Эмили не знала.
— Я пристрелю вас! Это так же точно, как то, что я стою здесь. Если вы не опустите ее сию же минуту, то я пристрелю вас!
— Давайте... стреляйте.
— Ты, грязный иностранец! Ты!.. Ты!..
Последовали такие ругательства, часть из которых Эмили даже никогда раньше не слышала, остальные она уже слышала. Девушка почувствовала тошноту, когда услышала их. Они вплелись в боль и причиняли ей не меньшие страдания, чем ребенок. Эмили почувствовала отвращение и стыд.
Она поняла, что они проходят через дверь коттеджа. Когда ее посадили на кровать, она сразу же подняла колени и положила на них голову. Схватившись за постель, она крикнула:
— Найдите кого-нибудь! Врача... кого-нибудь!
— Хорошо, хорошо. Мы приведем врача.
— Убирайтесь отсюда! Или, клянусь Богом, я застрелю вас!
— Почему же вы этого не делаете?
Голоса доносились до нее из кухни - громкие, хриплые и даже пугающие.
— Вы не стоите того!
— Не стою, мистер Берч? А я скажу вам, что вы не посмеете выстрелить по той простой причине, что вы понимаете, какие у этого поступка будут последствия! Вы, мистер Берч, прятались за женские юбки с тех пор, как научились ходить в этом самом коттедже! Когда я только приехал сюда, я очень жалел вас из-за того, как моя жена поступила с вами, но теперь я вижу, что она сразу же раскусила вас и под конец дала вам то, что вы заслужили. Действительно, вы были прекрасной парочкой, вы подходили друг другу...
Послышался звук, будто что-то тяжелое упало на пол, а Николас Стюарт воскликнул:
— Вы даже прикладом не умеете правильно пользоваться. Знаете, кто вы, по мнению тех, кто живет в деревне, - вы ничтожество! Жалкое, неискреннее, двуличное ничтожество... Сейчас я ухожу, но предупреждаю вас. — Голос стал тише. — Перестаньте вести двойную игру, иначе... Амбар Андерсена не так уж изолирован, как вам кажется. Я бы на вашем месте прекратил прогулки!
Теперь Эмили окружала тишина. Она не знала, есть ли кто в коттедже или она осталась одна. Ее агония слегка утихла. Одежда была мокрой от пота. Ей хотелось пить. Если бы здесь хоть кто-то был, кто-то, кто бы держал ее за руку. Неужели она умрет? Сейчас ей было все равно. Если она умрет, то будут решены все проблемы. И ребенок тоже умрет. Если же он не умрет, то нужно передать ему часы. Часы. Часы. Когда-нибудь кто-то, кто будет здесь копать, найдет часы.
Когда боль снова принялась за нее, Эмили плотно закрыла глаза и молила, чтобы смерть пришла поскорее.
Была половина четвертого утра, когда доктор, который прошел длинный путь из Бертли, вытащил из ее утробы бездыханное тело ребенка. Он был мертв. А когда доктор посмотрел на мать ребенка, то подумал, что она скоро последует за ним. Он сказал об этом ее мужу, во всяком случае мужчине, который был отцом ребенка. Но тот никак не отреагировал.
Доктор сказал, что заглянет попозже, чтобы узнать, как идут дела. Но он предупредил мужчину о том, что будет очень удивлен, если в полдень она все еще будет жива, поскольку ему пришлось сделать много разрезов, роженица была в очень плохом состоянии...
Доктор вернулся ранним вечером. Она все еще была жива. С ней была жена скотника из Крофт-Дин Хаус Дженни. Женщина сказала ему:
— Мне несколько раз казалось, что она отошла, но она продолжает держаться за мою руку и не отпускает ее. Но она долго не протянет, ведь так?
— Я тоже так думаю, — ответил доктор, — но я не Бог, а она в Его руках.
Глава 2
Первый раз Эмили встала с постели только к концу третьей недели, а в следующие две недели она сидела либо на кухне, либо на стуле, прислоненном снаружи к стене коттеджа. Она ничего не говорила и почти не двигалась.
Жена Джорджа поднималась на холм каждый день и ухаживала за больной. Эмили нравилась жена Джорджа; она была симпатичной девушкой. Она хотела поговорить с ней и рассказать, как она была благодарна ей за все, что та для нее сделала, но язык не слушался ее. Иногда Эмили казалось, что она онемела. Но вчера, когда Дженни поднялась на холм в последний раз - Лэрри сказал ей, что теперь вполне справится, - она крепко взяла ее за руку, заглянула в ее милое лицо и сказала:
— Если бы со мной не было тебя, я бы не продержалась. Спасибо, Дженни.
Однако, даже благодаря Дженни, она подумала, что жаль, что продержалась. Если бы все было оставлено на Лэрри, она точно не продержалась бы, поскольку он надеялся, что она умрет. Очень часто, когда Эмили была слишком слабой, чтобы двигаться, она чувствовала, что он хотел, чтобы она умерла.